Александр Петрович Банников родился 12 июля 1895 г. в Казани. Ушёл из жизни 13 апреля 1932 (в 36 лет) в Москве. Директор строительства Уралмашзавода.
Получил техническое образование, участвовал в революционных событиях.
Был назначен руководителем строительства завода с 7 декабря 1926 года. 15 июля 1928 года возглавил церемонию закладки первого цеха завода. В своей деятельности использовал личные качества для продолжения строительства, по долгу службы часто бывал в Москве, где проталкивал новые проекты завода.
13 апреля 1932 года умер во время очередной командировки в Москву. Биографы подчёркивают, что смерть была неестественно скоропостижной для лейкоза. Был кремирован и похоронен перед проходной завода в усыпальнице из чёрного мрамора.
В 1955 году в связи с возведением памятника Серго Орджоникидзе прах Банникова был перенесён к зданию НИОМет, для чего была создана стела. По указу президента России от 5 мая 1997 № 452 местом мавзолея Банникова определена площадь Первой пятилетки.
-его именем названа улица недалеко от проходной Уралмаша, на этой улице позже жил другой директор завода — Борис Глебович Музруков.
-художественный фильм-драма «Тем кто останется жить» (1982). Фильм был снят к 50-летию завода. Через судьбу его первого директора Александра Банникова показана история строительства и становления завода «Уралмаш».
-Аркадий Иванович Бусыгин «Первый директор», Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1977, 112 с., 8000 экз. — книжка о А. П. Банникове. (ссылка)
Нетипичный красный директор
Александр Петрович Банников вышел из красных командиров, и строительная площадка для него была фронтом. Построить завод — означало победить, ослабить темпы — пособничать. И не он один — многие так искренне думали. Бывший анархист, не изживший бунтарской закваски, он был востребован своим временем и оказался на своем месте. В феврале 1919 г. он вступил в партию большевиков, и с тех пор его жесткие жизненные принципы полностью совпадали с генеральной линией партии. Следуя этой линии, он не жалел себя и не особо считался с отступниками. Потому в свои тридцать лет уже занимал должность предисполкома в Перми. И, очевидно, по той же причине он рано завершил свой земной путь. Революция пожирает своих детей, особо преуспевших — в первую очередь.
Личность значила многое. Был бы на месте Банникова какой-нибудь интеллигентный хлюпик, стройка наверняка бы заглохла. Надо было уметь драться. И драться по правилам тех лет. Он умел. Когда прекращалось финансирование, он ехал воевать в Москву, привозил фотографии, груды железяк. Вываливал на стол Орджоникидзе: мы уже строим, мы уже плавим сталь, вот отливка, с пылу с жару, потрогайте, она еще теплая!.. Назад поворота нет, а те, кто задерживает финансирование, — враги! Мощный талант: убедить, настоять на своем… Ведь многие приезжали из Ленинграда, с Донбасса, Челябинска… У каждого свои аргументы и естественное желание развивать промышленность в своем районе.
Как хозяйственник он не был лишен определенной предприимчивости, в начале строительства, живя на крайне скудном пайке, вырубленный под строительную площадку лес продавал, пополняя бюджет стройки. Когда стройка заглохла из-а отсутствия финансирования, организовал из рабочих артель по промывке золота на речке Калиновка, на ее истоке из озера Шувакиш. Лишь бы не разбежались!
Работяги его любили, потому что с ними он был своим. Вряд ли играл. Обходя стройку, подсаживался к костру, разговаривал по душе.
— Что-то, братцы, исть охота, чего бы нам картошечки не запечь.
А если оказывалась гармонь, растягивал меха. Собиралась компания, песни далеко заполночь.
Перед штурмом необходима передышка. Завтра он, красный командир, поведет эту лапотную армию в атаку: валить деревья, грызть кайлушкой мерзлую землю, таскать и разбивать камни… В бою он умел возбуждать ярость. Против кого? Против этих деревьев, против этой мерзлой земли и против тех, кто думал, что можно строить завод как-то иначе. Врагов в то время безжалостно уничтожали, уничтожая, по сути, самих себя. Гражданская война продолжалась в сознании людей.
Этот бритый наголо яростный большевик был весь на виду, устраивался на пеньке, раскладывал бумаги. К нему со своими проблемами подходил любой, кто хотел, и без доклада. Он был слишком молод и неотесан, чтобы войти во вкус чиновничьего чванства. Типичным красным директором его не назовешь, хотя, разумеется, он пользовался начальническими распредблагами, ездил на курорт. И то надо сказать, страдая от белокровия, он нуждался в лечении.
Здание управления строительством находилось в двухэтажном деревянном доме на улице Садовой (Кировградской), 16. На втором этаже в углу кабинет Банникова, рядом Фидлера. Как они друг с другом ладили — загадка. Во всяком случае, Фидлер признавался: «Мне ни с кем не бывает так трудно, как с ним». Не было такого (классического по соцреализму) распределения обязанностей: комиссар и техническая голова. Банников был дипломированным инженером по сталелитейному делу, многое дали ему заграничные командировки, так что он кое-что понимал в технике. К примеру, еще только строились цеха, а он уже довольно основательно задумывался о проблемах стандартизации и унификации машин, которые еще предстояло выпускать. Для Уралмаша эта проблема и сейчас остро злободневна. Да, личность во многом незаурядная, и впереди маячили рост, замечательная карьера, но случилась командировка в Москву. Надо ли читать заключение врачей, если вскрытия не было, тело сожгли, а горстку пепла отправили на Уралмаш. В книгах писалось: он болел. Да, болел. Но от этой болезни не умирают в одночасье. Подробностей его гибели мы никогда не узнаем, но нам хорошо известна логика событий, этот жутковатый шаблон, по которому вслед за Банниковым отправятся другие.
В нескольких метрах от угла здания центральной заводской лаборатории установлен памятник А.П. Банникову, в котором хранится урна с его прахом. Даже среди уралмашевцев немногие сейчас знают, что ранее, до 1955 г., место захоронения управляющего Уралмашиностроя было на южной стороне площади, на том месте, где сейчас расположен памятник Серго Орджоникидзе. Памятник, сооруженный по проекту архитектора М.В. Рейшера, представлял собой куб из черного мрамора. Некоторое время в нем хранились две урны — с прахом А.П. Банникова и В.Ф. Фидлера.
«Когда привезли урну с прахом Банникова, был траурный митинг. На площади было много народу, все подходили и подходили. Все выступавшие говорили о короткой и самой наилучшей жизни А.П. Банникова. После митинга многие пошли работать в память А.П. Банникова».
(Из воспоминаний инспектора комиссии РКИ П.И. Нечаевой)
(ссылка)
