Жизнь села в период царской России

Жизнь села в период царской России.

Из ревизских сказок мы можем достаточно точно судить о количестве жителей села на дату переписи. Так, например, судя по ревизии 1795 года, в селе проживало 152 мужчины и 177 женщин, то есть всего, чуть больше трёхсот человек. По ревизии 1834 года, в селе проживало уже 450 мужчин (включая мальчиков) и 492 женщины (включая девочек). На момент ревизии 1850 года в селе проживало: 511 мужчин (включая мальчиков) и 561 женщина (включая девочек). Таким образом, мы видим, что в середине 19 века число жителей села было около одной тысячи человек, включая крестьян и дворовых людей.

«Души» в ревизских сказках делились на две категории. Одна категория – дворовые люди, т.е. живущие при дворе помещика. Такими людьми могли быть, например, приказчики, кучера, кухарки, служанки и т.п. Среди фамилий «дворовых людей» села Петровское, в соответствии с переписями 1834 и 1850 годов, значились: Блиновы, Волковы, Глуховы, Дудины, Зоренковы, Князевы, Колчины, Кузнецовы, Курносовы, Курчаевы, Магазейщиковы, Медяковы, Мухановы, Нюдочкины, Овчаровы, Писаревы, Пресновы, Самарины, Скаридовы, Сухоруковы, Токаревы, Уразловы, Усачевы, Шамины.

К другой категории «душ» ревизской сказки относились крестьяне. Из ревизских сказок 1834 и 1850 годов можем указать такие крестьянские фамилии, как: Араповы, Афросиньины, Бандасовы, Барышовы, Бегуновы, Бочкаревы, Брайцевы, Бурлаковы, Ватрушкины, Винокуровы, Волковы, Гагарины, Генераловы, Горбуновы, Горсковы, Грубовы, Гусевы, Девяткины, Десятниковы, Дочкаревы, Дратовы, Егоровы, Ефимовы, Жиляевы, Жуковы, Заренковы, Зиновьины, Казарочкины, Копыловы, Киселевы, Кисловы, Князевы, Козины, Козловы, Коноваловы, Косаревы, Красавины, Кругловы, Крылаткины, Кузнецовы, Курлычевы, Курносовы, Курчаевы, Ланягины, Левашевы, Левины, Ледневы, Магазейщиковы, Малятовы, Маямсины,  Мельниковы, Михалевы, Морозовы, Мурсаиковы, Ненарочновы, Николаевы, Новиковы, Нюдичкины, Овчаровы, Паленовы, Плетневы, Писаревы, Плисовы, Преснушкины, Пресняковы, Пуховы, Раковы, Рябовы, Сабановы, Савычкины, Саляевы, Самойловы, Сатиповы, Семерновы, Сковородниковы, Скоридовы, Сладковы, Слепышовы, Смирновы, Сорокины, Сосины, Сочневы, Сухоруковы, Табилевы, Тимонины, Утянины, Францевы, Хлынцевы, Хорошевы, Храмовы, Худановы, Цыбины, Челмаевы, Черкасовы, Шевыркины, Щурыгины, Юловы.

Как можно заметить, есть случаи, когда одни и те же фамилии встречаются, как среди дворовых людей, так и среди крестьян. Возможно, что это родственники, члены разных ветвей одного Рода. А возможно, также и такое, что крестьянин из ранней переписи, на момент следующей переписи был уже взят помещиком «ко двору», перейдя, таким образом, из разряда крестьян в дворовые. В третьей части этой книги мы покажем такой случай на примере фамилий Мельниковых и Писаревых.

Вероятно, это не полный список петровчан царского периода. Да и в приведённых выше фамилиях вполне возможны неточности и ошибки, чему причиной могли послужить, во-первых не всегда имеющаяся возможность правильно прочитать почерк писаря, а во-вторых, написание фамилии в оглавлении ревизии может отличаться от написания фамилии той же семьи уже непосредственно в тексте ревизии. Ситуация становится проще, когда представители коренных фамилий села жили и в двадцатом веке – в этом случае, зная современную версию фамилии, уже легко проверить и правильность прочтения фамилии в источниках девятнадцатого века.

Ранее мы уже отметили тот факт, что фамилии жителей Петровского начинают упоминаться только с ревизии 1834 года, хотя в ряде регионов Российской империи и у отдельных крестьян, фамилии появлялись и значительно раньше этого периода! Из истории образования русских фамилий известно, что они образовывались несколькими основными способами. Например: в основание фамилии легло имя одного из Предков; фамилия была образована от прозвища члена Рода, или под влиянием его физических, психологических, либо поведенческих особенностей;  фамилия произошла от рода деятельности одного или нескольких представителей семьи; фамилия образовалась от наименования населённого пункта, природного объекта. До того, как фамилии прочно вошли в обиход, человека чаще всего идентифицировали по его имени и имени его отца, например: «Иван, Петров сын», хотя, безусловно, и тогда употреблялись прозвища и другие отличительные признаки конкретного человека.

Увеличение населения села шло не только путём естественного роста за счёт рождаемости в семьях сельчан. Пополнение села новыми жителями происходило  и способом перевода крестьян из одного села в другое. Так, например, в 1833 году в село Петровское, по духовному завещанию покойного уже на тот год Петра Васильевича Киндякова, были переведены из деревни Кашинка Симбирского уезда Симбирской губернии четыре крестьянских семьи: Ненарочновы, Сладковы, Хорошевы и Яковлевы. Причем, интересно отметить тот факт, что обоими этими населёнными пунктами в ту пору владели дочери Киндякова П.В. – Елизавета Петровна Пашкова (Киндякова) — селом Петровское, и Екатерина Петровна Раевская (Киндякова) — деревней Кашинка.

Принимая во внимание тот факт, что помещики, обживая новые земли, изначально привозили на них уже имеющихся у них крестьян, мы можем выдвинуть версию, согласно которой, представители большинства коренных православных Родов села Петровское  (зафиксированных, начиная с ревизии 1795 года) наверняка являются выходцами из Симбирской губернии (ныне Ульяновская область) Российской империи. В 1805 году, также из Симбирской губернии перевели ещё ряд семей. Данная пометка плохо разборчива, но, возможно, что речь здесь идёт о селе Барятино Курмышского уезда Симбирской губернии (ныне, это Пильнинский район Нижегородской области).

Приведём ещё несколько примеров подобного рода перемещений дворовых людей и крестьян.

В ревизской сказке 1834 года сказано например, что три фамилии дворовых людей: Дудины, Колчины и Самарины, переведены в 1831 году в Петровское (по дарственной записи вдовы, генерал-майорши Александры Васильевны Киндяковой) из села Ямбухтино-Троицкое Тетюшского уезда Казанской губернии. Указанный Тетюшский уезд Казанской губернии граничил с территорией Симбирской губернии, из которой, как мы уже с Вами знаем, происходит Род помещиков Киндяковых. Здесь отметим, что из указанного Ямбухтино-Троицкого много крестьян было переведено и в 1810 году. Помимо этого, к 1811 году, группа крестьян прибыла в Петровское в разные годы из разных селений Кузнецкого уезда Пензенской губернии.

Также, дворовой Илья Токарев, вместе со своей семьёй, взят в село Петровское в 1816 году из деревни Зигановки, того же Стерлитамакского уезда. В 1840 году из деревни Екатериновки переведены крестьяне: Емельян Николаевич Нюдичкин, Дементий Александрович Курчаев, Тимофей Николаевич Курносов, Александр Иванович Усачев и другие.

Или, к примеру, об отправке на службу: в 1820 году крестьяне Леонтий Иванович Дратов и Иван Васильевич Ватрушкин отданы из села в рекруты. Андрей Парфёнович Зиновьин на службе с 1827 года. А в 1828 году в рекруты отдали крестьян Василия Ароновича Ардатова и Андрея Наумовича Цыбина. Кузнецов Максим Степанович в рекрутах с 1830 года; Сорокин Андрей Денисович и Алексей Сидорович Жиляев — с 1831 года. В 1845 году в рекруты отдан Никита Парфёнович Плетнев.

А вот случаи «вольной»: в 1830 году крестьянин Александр Захарович Самойлов, отпущен «навечно на волю» помещицей Елизаветой Петровной Пашковой (Киндяковой). А его племянники — Фёдор Ильич и Павел Ильич были отпущены на волю на пять лет раньше, в 1825 году. В том же, 1825 году, Петром Васильевичем Киндяковым на волю отпущен Григорий Самойлов. В 1830 году Александрой Васильевной (супругой помещика Киндякова П.В.) был отпущен Николай Никитин.

При помещице Елизавете Петровне несколько жителей села Петровское были переведены в такие деревни, как Зигановка и Починки. Пример: в 1822 году Матвей Трифонович Сосин отдан в деревню Зигановку во двор к крестьянину Михайлу Лукьянову. В 1817 году в деревню Павловку был переведён Алексей Васильевич Волков. Платон Степанович Хорошев переведён в деревню Бердыша в 1846 году.

По информации, которой владеет Мария Ильинична Козина (Грубова), село Петровское, изначально не было «само по себе». Оно было тесным образом связано с деревнями Павловка и Алмалы, так как всеми ими владели помещики Киндяковы. Пётр Васильевич Киндяков приезжал сюда лишь раз в год, а в его отсутствие, в этих населённых пунктах управление осуществлялось его людьми, живущими на Почтовой улице села Петровское.

Эта информация подтверждается и ревизскими сказками. Например, в ревизских сказках, деревень Павловка, Екатериновка, Бердышлы и Зигановка, датированных 1834 годом, помещицей указана Пашкова (Киндякова) Елизавета Петровна. Аналогичная ситуация и в 1850 году.

Со слов Козина Ивана Константиновича, в соседней с Петровским деревне Павловка жило много казаков. Однако, со временем, их деревня обмельчала и все они переехали в село Петровское. Сколько времени прошло, а говор их так и идёт до сих пор.

Приведём ещё один интересный штрих к заселению описываемой местности. По рассказам Марии Ильиничны Козиной (Грубовой), в окрестных с Петровским деревнях и хуторах селились и белорусы, показавшие себя очень трудолюбивым народом. Приходя с работы, засыпали прямо в лаптях, а утром, чуть рассвет — снова на работу. Высаживали они лён, и поля у них были чисто синего цвета — так всё красиво цвело! Носили они льняные вещи, всегда были опрятные и светлые. Подробнее о белорусских поселениях Вы сможете прочитать в главе об окрестностях Петровского. И там же Вы увидите, что приезд белорусов в Стерлитамакский уезд относится к началу XX века.

Из материалов «Фонда Тимонина» нам стали известны следующие штрихи жизни села. Начиная с конца XVIII века, в селе раз в неделю проводился базар. Имелось в селе несколько кузниц, и было пять веялок. Небольшие наделы крестьян занимали одно поле, которое называлось «Коняво».

Жизнь в селе шла своим чередом, и вот, наступил 1861 год. При императоре Александре II была проведена крестьянская реформа, следствием которой явилась отмена крепостного права в России. Крестьянская реформа даровала крестьянам, в том числе: личную свободу, право на общее образование (с некоторыми ограничениями), право заниматься торговлей, право обращаться в суд на основаниях, равными с представителями других сословий.

Правда, не всё было так просто. Земля не доставалась крестьянам задаром. Её нужно было выкупить у помещика. А чтобы выкупить эту землю, нужны были средства, которых у крестьян, чаще всего не было. И продолжал крестьянин дальше трудиться у помещика. В итоге, полное освобождение от помещиков крестьяне смогли получить только благодаря Октябрьской Социалистической Революции 1917 года. Но, и  тогда мечта о собственной земле останется для крестьян лишь мечтою, ведь «советское» и «коллективное» — вовсе не значит «личное».

Однако, вернёмся к Петровскому в 50-60-х годах XIX века. Протоирей Владимир Сергеев, в своей работе «История Табынской иконы Божией Матери» сообщает о том, как в 1857 году через село Петровское проносили, крестным ходом, очень чтимую в этих краях Табынскую икону Божией Матери. И вот какой случай произошёл во время этого события:

«… Или вот в 1857 году в июле св. икона шла по Стерлитамакскому уезду и, приближаясь к селу Петровскому, сопровождавший ее священник Петров просил управляющего (гг. Пашковых) сделать все надлежащее к встрече святыни. И хотя это был канун праздника Казанской иконы (8 июля ст. ст.), управляющий выслал на встречу только женщин, заставив всех мужчин строить господскую каменную ригу (сарай). И, несмотря на просьбы, 120 человек принялись за работу в такой праздничный день. Когда же стали обедать в сарае, пошел небольшой дождь, потом покрыла страшная туча, и вдруг ударил гром; в одно мгновение весь сарай был поднят на воздух вместе со столбами (30 шт.) врытыми в землю на 7 четвертей. Убито три человека и одна лошадь. Двум изломало ноги, а самого же управителя (Богданов) откинуло в ближайший овраг, и он повредил ногу.

На соборной звоннице раздался звон колоколов, которому последовали и соседние колокольни церквей Петропавловской и Вознесенской»…

Из вышеприведённой цитаты, помимо прочего, видим и фамилию управляющего, руководящего селом в 1857 году от лица помещиков – Богданов.

Тесное переплетение церковных канонов с народной традицией отразилось и в деревенских праздниках и обычаях. На Рождество – священнослужители и крестьяне, после церковной службы ходили по домам и славили Рождение Христа. На Крещение Господне священнослужители ходили и освящали святой водой жилища, людей, скот и т.д. На Пасху все  ходили по домам христосоваться. В Престольный праздник — Петров день, после службы в церкви, ходили друг к другу в гости, как к родственникам, так и знакомились, приглашая к себе гостей из других деревень.

Рукопись 1967 года повествует о том, что в 1865 году в селе была построена трёхклассная церковно-приходская школа. Одной из основных учебных дисциплин таких школ, был Закон Божий. В рукописи, также говорится о том, что школа эта была крайне маленькой и тесной, что едва могла она вместить тридцать ребятишек. А материальное положение крестьян в то время было таковым, что многим и детей-то своих не во что было одеть, чтобы отправить в школу. В 1870 году свой первый урок здесь провела Варвара Сергеевна Щербакова, учительница, отдавшая своей школе почти 50 лет. И даже ещё в 1967 году в селе были живы петровчане, которые с большой теплотой и благодарностью вспоминали Варвару Сергеевну, свою первую учительницу. Скончалась она в городе Стерлитамак.

Также, в 1865 году помещик, руками крестьян,  окружил свою усадьбу садом с теплицей. От помещичьего дома до церкви была высажена берёзовая аллея.

После этого, в селе был построен винокуренный завод, который, однако, не смог долго простоять и вскоре полностью сгорел. Завод этот располагался в районе современной улицы Береговой, дом 4. Оборудованные тогда под хранение напитков подвалы сохранились до наших дней.

Позже, уже другим помещиком, была построена паровая мельница. Возвели её на левом берегу речки Шига, немного ниже моста. Зерно для помола свозилось сюда даже из дальних сёл и деревень.

Что касается мельниц в районе Петровского, то исследователи до сих пор не имеют точных данных – сколько же их было? Упоминается количество от нескольких мельниц до двух десятков. Два десятка — это, пожалуй, на всём протяжении реки Зиган, а если говорить о колхозах Петровского, то чаще приводится количество в пять мельниц. Одна из этих пяти мельниц — паровая двухэтажная, стояла в самом центре Петровского, у моста. Эта мельница принадлежала помещику Борелю и на неё свозили муку со всех окрестностей. Просуществовала эта мельница, ориентировочно, по 1930 год. Именно о ней идёт речь в абзаце выше. По некоторым данным, в XIX веке и на улице Береговой (Юловки)  находилось ещё две, частные мельницы. С начала пятидесятых годов уже двадцатого века, мельница будет стоять в конце улицы Озёрки (Кооперативной).

Коренной житель Петровского – Алексей Михайлович Ямщиков поведал нам то, что слышал от своего деда, Петра Алексеевича Могильникова:

«В середине девятнадцатого века в наши края, из Тверской губернии приехал восемнадцатилетний парень — мой прадед Алексей Сергеевич Могильников. Приехал он в Бердышлу, к Сухоруковым. Жену (Аксению) себе взял с деревни Павловки. Был он хорошо знаком и с Михаилом Ивановичем Калининым – всесоюзным старостой. Были у Алексея Сергеевича сыновья – Ефим Алексеевич, Александр Алексеевич и Пётр Алексеевич.

Мой дед, Пётр Алексеевич, рассказывал, что мол дорога ведущая с Богоявленска, проходила по нашим территориям того времени. С Богоявленска она выходила на Петровск, затем дорога выходила на деревню Павловку, затем по горе уходила мимо рыбного озера деревни Сайраново, далее Аптиково. Оттуда выходит на Татьяновку, Иткулово и попадает в Верхотор.

Ездил в то время маленький кассир на запряжённой тройке лошадей, колокольчики на лошадях были слышны на большие расстояния. Возил он зарплату. Когда он спускался с Павловской горы, в деревне Бердышлы люди уже собирались на улице. Было это ещё до революции. Зарплата была работникам стекольного завода. Кассира того звали Демьян Кулягин.  

Мой дедушка по линии Ямщиковых – Данил Анисимович, свою будущую жену, Акулину Семёновну Синотову увидел в петровской церкви. Была она из деревни Екатериновки».

Ещё одна дорога  проходила по другую сторону Петровского, называлась она «Граня» — отсыпная дорога, поднимающаяся по Алексеевской горе и идущая до хутора Алексеевки. Дорога проходила мимо стекольного завода. А «Граней» названа потому, что это граница, за которой уже находились земли башкир.

Лес здесь назывался «Барским лесом», и был он настолько густым, что сохранившаяся от него к двадцать первому веку растительность, не идёт ни в какое сравнение с былыми временами!

Вблизи Петровского есть возвышенность, называемая чаще всего «Пристанская гора». Если с этой горы посмотреть на юго-запад, то увидим шихан Тора-тау, а если посмотреть на юго-восток и на север-восток, то можно охватить взором одну треть Ишимбайского района. В этом месте было перепутье Ногайской дороги и трассы с Белорецка на Стерлитамак. Версия о том, что название «Пристанская» произошло от пристани при водоёме, который здесь когда-то был, хоть и напрашивается, но видимо, маловероятна. Что за водоём мог здесь быть на памяти людей? Ведь, не застали же люди Пермское море, которое здесь некогда было! В главе о петровской церкви Вы, уважаемый читатель, познакомитесь ещё с одним, достаточно неожиданным вариантом названия этой горы —  «Приснонская гора». Там же Вы прочитаете и объяснение происхождения этого названия. А мы, с этого момента и далее, возьмём на себя ответственность указанную гору именовать именно, как «Приснонская гора».

В 1895-1897 годах в селе насчитывалось 273 двора (данные из материалов «Фонда Тимонина»).

Наступил век двадцатый. В обществе всё отчётливее стали проявляться идеи русской революции. Владимир Леонтьевич Игнатьев в своей статье «Родного края истоки» (газета «Восход», № 115 за 1987 год) пишет:

«Докатилась до наших краев и волна первой русской революции 1905-1907 годов. Доведённые до отчаяния вечной бедностью своего существования, крестьяне деревни Бердышлы, весной 1905 года захватили землю помещика Бореля и несколько лет пользовались ею».

Далее, автор статьи сообщает о различных самовольствах в деревнях уезда, например: о рубке крестьянами из деревень Тугаево и Янурусово леса в имении Пашковых; об открытии крестьянами складов и захвате более тысячи пудов хлеба с раздачей его по бедным дворам деревень Гумерово и Васильевка. То же самое происходило и в Петровском.

С 1906 года Петром Аркадьевичем Столыпиным, видным государственным деятелем, проводится целый комплекс мероприятий, составивших аграрную реформу. Следствием указа императора Николая I от 1906 года «О дополнении некоторых постановлений действующего закона» стало укрепление в деревнях зажиточных крестьян, «кулаков». Столыпин планировал сделать крестьян полновластными собственниками в деревне, осуществить всеобщее обучение грамоте в обязательной четырёхлетней школе. В том числе и такими способами, планировалось добиться развития внутреннего рынка страны.

Как Вы, уважаемый читатель, могли увидеть из этой книги, селом Петровское, с момента его основания владели представители Рода Киндяковых: сначала Василий Афанасьевич Киндяков, затем его сын — Пётр Васильевич, а после, дочь Петра Васильевича — Елизавета Петровна Пашкова (Киндякова).

На момент издания этой книги нам, авторам, не удалось найти прямых и подробных данных о том, кто владел Петровским после Елизаветы Петровны, однако, по ряду косвенных данных, вполне справедливо будет допустить, что после неё селом владела её дочь — Екатерина Александровна Тимашева (Пашкова), супруга генерала и министра внутренних дел Тимашева Александра Егоровича. Так, в истории о судебных тяжбах по поводу макаровским земель именно она указывается владелицей земель в окрестностях. И к истории с макаровскими землями мы ещё обязательно вернёмся в главе об окрестностях Петровского! Однако, для нас так и остался открытым вопрос: кто мог владеть селом после Екатерины Александровны?

Некоторый свет на вопрос преемственности владения селом по линии Киндяковых – Пашковых – Тимашевых сможет пролить для нас фрагмент книги «Воспоминания: Книга 2», автор Заки Валиди Тоган, уроженец деревни Кузяново. Заки Валиди, рассказывая о своём пребывании в Европе летом 1924 года, в числе прочего сообщает:

«Одним из тех, с кем я здесь познакомился, был русский аристократ немецкого происхождения Эммануил Эммануилович Борель. Они с супругой жили в Венсдорфе. У нас с ними было несколько встреч, последний раз – в августе. В нашей округе эта дворянская семья была известна как «Кинжекейские бояре», которые в течение многих десятилетий эксплуатировали и угнетали жителей моей и нескольких соседних с нами деревень. В своих руках эта семья сосредоточила несколько тысяч гектаров земли, большая часть которой была отнята у жителей нашей деревни. Мой прадед Валит вел нескончаемую судебную тяжбу с дедом этого Бореля, пытаясь вернуть отнятые у него когда-то земли. Значительную часть своих земель Борели получили в качестве наследства от главы русской дворянской семьи Киндякова. Теперь от Бореля я узнал, что эти Киндяковы произошли от мурз по имени Кинжек, принявших когда-то христианство. Издавна эту семью наши башкиры называли «Кинжекейские бояре». Кинжек – древний тюркский род, известный в истории Бухары и Кашгара. Усадьба Борелей находилась в пяти километрах от нашей деревни в русском селе Петровское, которое башкиры до сих пор продолжают называть «Кинжекей». Видимо, кинжеки в XI веке жили и на Урале.

Расспрашивая Бореля я узнал, что им принадлежали угодья в 25500 гектаров, большую часть которых составляли лесные массивы на восточном берегу реки Зиган. Старший сын Борелей поселился в самой восточной части этих владений, называвшейся Калгая, — в местности, которая мне была хорошо знакома с детства. Эти земли Борели получили от своего зятя дворянина Тимашева, который по матери доводился родственником Киндяковым. Тимашевы, как и Киндяковы, произошли от татарских мурз. Один из них во времена императора Александра Второго стал миллионером, основное его хозяйство занимало пятьсот гектаров земли в местечке Ташла неподалеку от Оренбурга. Одна из дочерей Тимашева стала невесткой предводителя Оренбургского дворянства графа Мусина-Пушкина. Земли Киндяковых попали в руки графов Мусиных-Пушкиных как приданное этой невестки. Сами Борели из тех немцев, которые по распоряжению Екатерины Второй были переселены из Германии в Россию, и главная их усадьба находилась в Саратовской губернии. Сам Эммануил Эммануилович держал в своих руках все богатство губернии в качестве председателя биржевого комитета Саратова. В кинзекейевскую усадьбу, находившуюся по соседству с нашей деревней, они приезжали в летнюю пору отдыхать и пить кумыс…».

Из вышеприведённого текста можно вывести то, что землями Киндяковых в итоге владела Мария Александровна Мусина-Пушкина (Тимашева) — дочь Екатерины Александровны Тимашевой (Пашковой) и Александра Егоровича Тимашева, внучка Елизаветы Петровны Пашковой (Киндяковой) и Александра Васильевича Пашкова, правнучка Петра Васильевича Киндякова, праправнучка Василия Афанасьевича и Марии Фёдоровны Киндяковых.

До революции 1917 года, на том месте, где в 1925 году появится деревня Алмалы, был большой яблоневый сад помещика Е.И. Бореля. В ряде изданий (книги, газеты) существует такая версия появления этого сада:     в начале XX века помещик Борель именем Сергей (возможно, что имя здесь неточно!) выкупил эту территорию за малые деньги, и разбил здесь яблоневый сад. Сорт высаживаемых яблонь — антоновка. Затем эти земли переходят к Рехтергу, который, в свою очередь продаёт их помещику Михайловскому. С того времени горы у Алмалы называются «Барскими».

Петровчане часто ходили работать в этот сад — их привлекали заработки. Платили хорошо, и якобы, за одну дневную смену можно было заработать себе на сапоги. На этих помещичьих землях были не только барские сады, засаженные яблонями, но на полях ещё и паслись породистые лошади, которых постоянно перегоняли в Германию. Раз была здесь работа, вот и шли крестьяне наниматься  к  помещику.

Но, справедливости ради нужно отметить, что яблоневый сад, называемый «Барский сад» был и в самом Петровском. Если по улице Почтовой мы выйдем на окраину села, то окажемся на территории, от села и до леса изрезанной оврагами. Между этими оврагами расположились поляны – острова. Один из этих островов как раз и занимал Барский сад. Этот остров расположен между двумя, используемыми ныне для посевов, покосов и выпаса овец участками земли. Ещё один из островов (на северо-восток от Барского сада) известен, как поле Коняво. Выше (севернее) поля Коняво располагается  Шарыгина поляна, уходящая от села вглубь леса. Северо-восточнее Барского сада существовал (уже в 1970-е годы) искусственный пруд, куда бегали купаться дети семидесятых. Сейчас тот пруд утратил свой изначальный вид  — он затянут камышом, в котором обустроились дикие утки. В летнее время оттуда доносится их кряканье, своим звучанием добавляющее селу деревенского колорита.

В 1908 году в селе была построена начальная школа.

Жигалова (Сладкова) Зоя Ивановна, представительница одного из старых Родов села Петровское, на основании рассказов своих родных из старших поколений, добавляет много интересных деталей того периода:

«Дедушка мой, Гагарин Михей Макарович,  был кучером и зимой ездил с обозом в город Саратов на лошадях, возил зерно, мясо, рыбу и другие продукты. Он участник Первой Мировой войны, на которой и был ранен. Вернувшись с войны, он не мог работать на тяжёлых сельскохозяйственных работах и потому работал охранником на пасеке. Умер мой дед в 1942 году.

Моя бабушка Татьяна (супруга деда Михея) отзывалась о барине Бореле очень хорошо, она говорила, что работать к нему крестьяне шли с желанием. По его указанию за работу платили в конце рабочего дня ежедневно деньгами и в достаточном количестве. В тоже время все его работники были накормлены горячей едой. Приезжал барин ежегодно из Саратова в летнее время, проверял все свои хозяйственные дела, интересовался школой, кто как учится, и если видел способных детей из бедных семей, то брал таких под своё покровительство, и за свой счёт отправлял учиться в Стерлитамак, и даже в Москву в сельскохозяйственную академию. Таких было три бедных мальчика, двое из Петровска и один из Янурусово. По окончанию академии они вернулись в родные места с учёными степенями и занялись разведением садов на своей земле. В Петровске сад начинался от самого барского двора и тянулся до леса. Здесь выращивали всё: яблони, груши, сливы, крыжовник, малину разных сортов, смородину, клубнику. Было много белой сирени и сиреневой.

В Янурусове тоже был разведён большой сад, в нём выращивалось всё то же самое, что и в садах Петровска.  Янурусовский бедный мальчик с учёной степенью пользовался большим авторитетом у односельчан.

Но во время революции уход за садами был приостановлен, учёных руководителей, то ли арестовали, то ли они сами покинули эти места. Только без них сады захирели и были частями вырублены. В наше время осталось одно название поля – «Барский сад».  В Янурусове же сад был жив, пока были живы колхозы.

Правой рукой барина Бореля был прадед нашего современника, Геннадия Григорьевича Лейтера. Звали того прадеда — Антон. Это был умный, трудолюбивый человек. Всю бухгалтерию барского имения он вёл».

Ориентировочно в 1910 году, в селе на средства земства, было построено здание волостного правления. Уже в 1970-е годы это здание было снесено, и в 1974 году на его месте был построен новый кирпичный дом для председателя Галлямутдинова Анвара Зайнагутдиновича. Напротив этого здания, в овражке, стояло помещение для арестантов. Позже, в советское время на этом месте появится парк.

В 1912 году село получило Почту (улица Почтовая) и больницу, для которой было построено каменное одноэтажное здание. Врачей тогда было крайне мало. В благодарной памяти людей остались фамилии врачей Мишенин и Булатов, которые проработали в Петровском не один десяток лет.

Торговля, до октября 1917 года осуществлялась в селе частными торговцами — купцами. До нас дошли имена, торговавших в Петровском стерлитамакских купцов Баязитова и братьев Усмановых. Баязитов имел двухэтажное здание, на первом этаже которого был расположен магазин, а на втором этаже жили его приказчики. В советское время это здание занял продмаг. А купцы Усмановы вели свою торговлю в каменном здании, которое в советское время занял склад чайной (данные на основании рукописи 1967 года).

Есть не единичные данные о том, что в окрестностях села Петровское велось поташное производство. Поташ – это карбонат калия, получаемый путём сжигания древесины, и последующего соединения полученной золы с водой и ещё несколькими последующими операциями. Поташ использовался, в том числе, при стирке белья и при производстве ценных видов стекла. Во времена царской России поташ являлся заметной статьёй дохода государства, которое отправляло паташ на экспорт, сделав добычу поташа государственной монополией. Как пример, из отходов поташного производства – пепла, в районе деревни Нижнеарметово даже образовалась гора, которую в 1920-30—е годы распахали на удобрения.

В книге «Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в ХХ веке» её автор, Виктор Бердинских собрал множество рассказов крестьян Кировской области. Думаем, что не сильно ошибёмся, если предположим, что крестьянский быт и отношения внутри крестьянской общины в разных регионах страны имели много схожих черт, и то, как крестьяне выстраивали свою жизнь в других областях, во многом было схоже с тем, как это было в Стерлитамакском уезде / Макаровском районе. Вот некоторые цитаты рассказов из этой книги:

«… Жили скромно, нигде никакой ругани, бранного слова не услышишь. Мужики к бабам всяко относились. Но ведь, надо сказать, мы – мужиков-то уважали. Да терпеливые были. Робили не хуже их. А вот с каким почестям к старикам относились! Идёт старик по деревне – лучше бы куда с дороги свернуть. Поди не так поклонишься или чё не так оболочено. Всем ещё из ребят строго наказывают и учат, как надо им кланяться, здороваться. Одним словом, почитали стариков и слушались …».

«… В деревнях раньше жили мирно и дружно. Сосед с соседом встретятся – «доброе утро» говорят. Были и злые и жадные, но их как-то и незаметно было. В основном добрые, дружные, открытые люди были. Мужики свои дела решали, бабы – свои. Песни, частушки пели чуть не каждый день …».

«Ведь в деревне тогда были все неграмотные, не могли сами расписаться, да и, собственно, где было и расписываться-то. А если надо было расписаться, то кого-нибудь просили. Мои родители тоже были неграмотные, но вот запомнилось, люди были необразованные, а какие вежливые, культура от природы, видимо, всегда ужо поздороваются друг с другом, поклонятся, шапку снимут.  И не ругались матом, как сейчас, это был и грех большой и осуждалось, ведь на деревне все всё друг про друга знали, всё известно будет, живо осудят за такое.».

«… На каждой речке были мельницы, сейчас их нет, и речки обмелели и рыбы не стало. Да и химия помогла. А в лесах-то грибов, ягод было! Для каждой деревни был отведён свой волок – густой лес. Его хранили: в лесу такой порядок был, что босыми ходили, а сейчас поди-ка босой пройдись».

«… Люди по праздникам в деревне веселились, но пьянства не было. В деревнях были отдельные пьянчужки – один-два на деревню. Это были лодыри, которые не хотели работать. В деревенскую страду их можно было видеть с удочкой на реке или с поклажей за спиной, несущих что-нибудь в город …».

«… А вот ещё интересно. Жили раньше – бога боялись, стариков почитали, работали с утра до вечера, а жилось весело. Злости ни на кого не было. Вот я всегда думаю, сколько у прежних людей было терпения. Умели всё переносить …».

Возвращаясь к статье «Родного края истоки», мы видим, что в 1917 году в деревнях и сёлах продолжаются волнения среди крестьян, захватывается всё больше помещичьих земель. 27 мая 1917 года на базаре в Петровском собралась толпа до 300 человек, в которой: «… возвратившиеся со службы на побывку солдаты возмущали к погрому торговых лавок …».

Село, вместе со страной, вплотную подошло к рубежу, за которым на него нахлынут, как в шторм, одна за другой, волны больших трагедий.