Хотя электростанцию построили в самом начале пятилеток, ее облик совершенно дореволюционный: краснокирпичное здание и не пахнет конструктивизмом. Сегодня электростанция не функционирует, в строении размещаются мастерские, и оно медленно приходит в упадок. А когда-то мощности станции хватало, чтобы обеспечить энергией весь Свердловск,насосную станцию свердловского водопровода, построенную здесь же,на Малоконном, и еще оставалось для того, чтобы подключить соцгород и завод Уралмаш.
Сложно поверить, но для подключения Уралмаша к электричеству использовали водолазов — они проверяли качество опор и ход работ подо льдом.
Завод просит пить
…В конечном счете, выбор места строительства определялся источниками воды: для промышленных целей и для питья. Считалось, что для питья Исетская вода непригодна. Как раз неподалеку от стройплощадки плескалось полноводное озеро Шувакиш, на него и был основной расчет.
Но прежде вырыли колодец. Первый колодец находился в том месте, где сейчас пересекаются улицы Стахановская и Победы. Тогда здесь протекал ручей Калиновка, место было топкое: кочкарник да низкорослые кусты. Пройти можно было только в болотных сапогах. Над колодцем срубили пятистенник, в одной половине поставили горизонтальный центробежный насос и электромотор, в другой устроили каптерку для мотористов. Вода подавалась по временному трубопроводу. Вскоре вырыли второй колодец, а затем и третий, и четвертый…
Но пора уже было подступаться к озеру. Весной 1930 г. гортрест начал бурить ударную скважину на берегу Шувакиша. Первую скважину не добурили — обломалось долото, и его не смогли достать. Опыта бурения скважин большого диаметра не было, обратились к немцам. Заключили с ними договор на бурение пяти скважин диаметром 500 мм и глубиной 80 –100 метров. Вторую скважину назвали № 1а.
Профессор гидрогеолог Модест Онисимович Клер, пронаблюдав за откачкой воды из этой скважины, сделал важное заключение: намеченный для бурения район перспективный и может дать до 5000 кубов воды в сутки.
В марте 1930 г. разворачиваются работы по строительству постоянных сооружений и сетей водопровода, чтобы обеспечить подачу воды к центральному поселку и на заводскую площадку, проложить уличные сети и вводы в строящиеся дома, заложить сети к цехам. Параллельно закладываются коллекторы канализации.
Уже 15 сентября была подана вода из скважины в поселок. Люди получили воду прекрасного качества и без всякой обработки хлором.
А в начале следующего года была построена канализационная перекачечная станция, 1 апреля ее опробовали, была пущена поселковая канализация.
Не все скважины, пробуренные немцами, были удачными. Первая, четвертая и пятая оказались маловодными. Зато вторая и третья достаточно водообильными.
В 1931 г. строились головные сооружения хозяйственно-питьевого водопровода. Строились резервуары, укладывались водонапорные трубы, прокладывались линии электропередачи. Работы проводились конторой спецработ, начальником которой был А.Г. Павлов, заместителем и техническим руководителем М.П. Балакшин.
Постановление ВОМТ об увеличении мощности завода заставило пересмотреть всю систему водоснабжения. Соцгороду пяти скважин было явно недостаточно, решили пробурить еще четыре, уже без помощи немцев, своими силами. Спешно готовятся рабочие чертежи для промводопровода и водозаборных сооружений из Верх-Исетского пруда. И уже в январе 1931 г. прямо на льду пруда начинаются работы.
Правда ли, что великан выпил озеро?
Завод-великан требовал воды все больше и больше. Проведя промышленный водопровод, построили плотину на Чусовой, в районе горы Волчиха, и сбросовый канал в реку Решетка, надеясь пополнить запасы воды в Верх-Исетском пруду. Помимо Уралмаша в Свердловске и его окрестностях поднимается еще несколько десятков заводов, и каждый тоже просит пить. Думали только о том, как утолить их жажду, но не о том, что может стать с реками и озерами. Вода рассматривалась как сырьевой ресурс, полезное ископаемое. Довольно скоро наши красивейшие, недавно еще судоходные, несущие чистые воды реки Исеть и Чусовая деградировали.
Многие думают, завод-великан приник к озеру — и оно стало быстро мелеть. Надобно уточнить: не завод, а соцгород, люди. Из скважин шла питьевая вода. Особенно заметно Шувакиш сдал в тридцать девятом. Приходилось слышать, что вода ушла через исток. Действительно, был исток. Из озера вытекали не только река Пышма, но и ручей Калиновка, но в 1937 на ее истоке была построена плотина, что озеру не помогло. Оно неотвратимо сокращалось, сжималось, чистые водные пространства обращались в болото. Рассказывают, что еще в дождливую осень сорок третьего северная сторона взблеснула водой, но это уже было последний раз. И последний раз зашел с северного берега, выкупался в Шувакише профессор-гидробиолог Модест Онисимович Клер, делавший еще не так давно впечатляющие прогнозы относительно водоносности скважин.
И вскоре озеро совсем высохло, там, где была вода, — стога сена. Затем, в 60-е, вода снова стала прибывать.
Год 2002-й. От прежнего озера остался лишь окоемок, примерно пятая часть. Сжимается, подергивается ряской, порастает камышами, умирает. Еще лет десять назад от коллективных садов рыбаки пробивались на “резинках” через камыши к большой воде. Теперь это невозможно. А насосы на скважинах давно отдыхают. По берегу в запущенном малиннике памятниками социализму стоят каменные коробки, где когда-то подремывали операторы и трудились насосы. Только строение 1а разрушено, остальные законсервированы, похоже, ждут своего часа. И, как ни странно, одна из скважин дождалась: несколько лет назад ее реанимировали, покачала воду какое-то время и опять заглохла. У тех, кто живет рядом с Шувакишем, наведывается на его берега, есть надежда спасти озеро, хотя бы этот небольшой его осколочек. Почистить, привести в порядок берега… жалко… Шувакиш-то был покрасивее Балтыма и Шарташа. Да вот и сейчас еще радует. Чистый, светлый, пронизанный солнцем лес, тут в погожий день всегда полно народу. Рядом, какой-нибудь километр от Белой башни. Грибочки растут, всем хватает. Добычливые трудящиеся карася наладились промышлять, по уткам палить, их тут достаточно. В мае-июне лес полнится птичьими трелями. Боже мой, какое многоголосие! Каменки, коноплянки, щеглы, чечетки, варакушки, чижи, овсянки всех видов, соловьи, синицы конечно. Дрозды певчие, рябинники, белобровки. Ястребы парят и соколы. Журавли прилетают, над водой чайки, лось приходит водицы попить… Словом, лес заповедный. И озеро заповедное было и пока что еще есть, живо.
«Перед нами открылась удивительная по своей красоте панорама. Озеро представляло собою огромную чашу, наполненную водою и обрамленную кругом широкой лентой березняка. Первое время мы стояли молча, зачарованные этой красотой. Подобно искусному живописцу, природа по всему пространству с неподражаемым мастерством разлила свои краски. Не хотелось оторвать взор от этой величественной картины, отраженной в зеркале воды со всеми ее красками. Было тихо. Вся природа как будто к чему-то прислушивалась, затаив дыхание. У берега были привязаны две лодки. В чистой воде виднелось дно, поросшее водорослями. “Какая прелесть! — думал я, — как много воды, которой воспользуются жители соцгорода”. Полюбовавшись этой красотой, мы тем же путем вернулись к себе в отдел. Мог ли я предположить, что этот огромный водный простор постепенно исчезнет, а дно озера постепенно превратится в пустырь и покроется кустарником и дикой травой».
(Из воспоминаний инженера-первостроителя А.П. Осипова)
(ссылка)
Чтобы обеспечить соцгород и завод водой, на берегу озера Шувакиш установили насосные станции. Они подавали воду в водонапорную башню соцгорода, которая дальше распределяла ее по жилым домам и передавала на еще одну водонапорную башню, находившуюся на территории завода.
Водонапорные башни всегда проектировали на самом высоком месте. Башня соцгорода также завершала собой одну из его центральных улиц, являясь своеобразным символом новой индустриальной культуры. На ее проект был объявлен архитектурный конкурс среди специалистов Уралмашинстроя.
Особенности проектирования и ввода в эксплуатацию
В конце 1928 года архитектурный руководитель Машинстроя И. Робачевский предложил строить водонапорную башню по индивидуальному проекту. После того как эта идея получила поддержку главного инженера В. Фидлера был объявлен экспресс-конкурс, на котором свои проекты представили П. Оранский, В. Безруков и М. В. Рейшер. В результате победил эскиз Рейшера. Проектное предложение Рейшера опиралось на методы конструктивизма — оно основывалось на пересечении двух геометрических тел — призматической пластины лестницы и цилиндра бака, поднятого на 1/2 от высоты призмы. На вершине башни предполагалось обустройство двух смотровых площадок — на кровле бака и в маленьком консольном объеме, соединяющем лестничный объём и бак. Высота башни равнялась 29 метрам, кроме того, она должна была разместиться на самой высокой точке рельефа, тем самым становясь архитектурной доминантой окружающего пространства.
Изначально предполагалось сделать башню полностью из железобетона. Но до этого в городе не было опыта строительства зданий из подобного материала и для надёжности проект решили видоизменить. Фидлер лично пририсовал дополнительные ножки под баком и настоял на том, чтобы сам бак был изготовлен из металла. Железобетонные конструкции сооружения были разработаны московским проектным бюро Техбетон, проект металлического бака-резервуара по системе Инце был подготовлен в проектном бюро металлоконструкций под руководством С. Короткова. При сборке бака впервые в городе была использована техника электросварки, а не склепки. Бак был изготовлен за 5 месяцев — 5 июня 1931 года был наложен последний сварной шов, и башня была готова к эксплуатации.
Однако башня не выдержала своего первого испытания — уже через час после заполнения водой и подписания акта о приеме в эксплуатацию днище бака выгнулось, оборвалось, и около 750 кубометров воды вылились на улицу.
Новое днище бака всё-таки решили сделать в железобетоне и специально для этого в Свердловск из московского «Техбетона» вызвали инженера Прохорова. Прохоров по пути в Свердловск в кратчайшие сроки произвёл расчёт нового днища и по приезду передал проект к исполнению. На этот раз конструкция оказалось надёжной, заодно развеяв сомнения относительно прочности железобетона. (ссылка)
Интересно здесь отметить и такой факт: в Санкт-Петербурге имеется «сестра» уралмашевской Белой башни, построенная в 1930-31 гг. на территории проволочно-гвоздильного завода «Красный гвоздильщик», построенного ещё в конце XIX века, как Чугунолитейный и бронзовый завод Ф. Шопена. (ссылка). «Сестра» эта более утончённая и длинноногая.