Репрессии в селе.
Причины, по которым в Советском Союзе проводились массовые репрессии, историки называют разные. Одни говорят, что это было обусловлено политической необходимостью, кто-то обосновывает это вопросом государственной безопасности, ещё есть мнение, которое утверждает, что большинство репрессий имеют под собой маниакальный страх перед мнимыми врагами. И есть такая версия, согласно которой, государство получало, в лице заключенных, огромную массу дешёвой рабочей силы, которая была жизненно необходима власти, чтобы быстрее поднять экономику молодой страны. Возможно, что каждая из этих позиций не так и далека от истины.
В первую очередь, репрессии коснулись, конечно, тех, кто являлся открытым врагом советской власти, например: контрреволюционеры, бывшие белогвардейцы и лица, напрямую или косвенно ассоциируемые с белым движением. Преследовались и участники движения за государственность Башкирии. Так, например, репрессиям подвергся древний и просвещённый башкирский Род Карамышевых, живших в деревне Макарово (см. цикл статей «Карамышевы», автор Карамышев З., газета «Восход», 1996-97 годы). Однако на селе, пожалуй, наиболее массово пострадавшей от репрессий частью жителей, стали представители кулачества и люди, либо приравненные к ним (середняки), либо те, кого власть посчитала пособником кулаков, «подкулачники».
Однозначного определения понятию «кулак» нет, но есть характерные его особенности. Возможно, наиболее характерными признаками кулака, могут быть такие, как: зажиточный крестьянин, пользующийся наёмным трудом (трудом бедняков и батраков); крестьянин, занимающийся перепродажей товаров сельскохозяйственного характера; крестьянин, оказывающий услуги ростовщичества, посредничества, сдачи в аренду и ряда других услуг. То есть, по современным понятиям, кулаки – это предприниматели на селе.
«Середняк» же, в отличие от кулака, все имеемые блага получал в результате личного труда и труда своей семьи.
Абсолютно логичным и предсказуемым развитием событий явилось то, что когда представители советской власти начали проведение политики по так называемому «изъятию излишков», то крестьяне, особенно зажиточные, которым было что терять, резко воспротивились такому отбору. И кулаки, как жёсткие хозяйственники и собственники, не собирались добровольно отдавать то, что ими наживалось годами. Однако, как бы ни были сильны отдельные люди, либо группы людей, но противостоять мощному и постоянному государственному силовому давлению им было не под силу. К тому же, государство действовало не одними только своими должностными лицами. Государство, в этом деле, получало также и поддержку в лице наиболее бедных слоёв деревни и села. И ликвидация кулачества, как класса была теперь лишь вопросом времени. Судьба кулаков была предрешена.
В 1930 году советская власть, с выходом Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» официально начала в селе раскулачивание.
В постсоветское время Верховный Суд РФ дал своё определение процессу раскулачивания, согласно которому: «Раскулачивание — политическая репрессия, применявшаяся в административном порядке местными органами исполнительной власти по политическим и социальным признакам на основании постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года „О мерах по ликвидации кулачества как класса“».
Мы можем, и даже должны понимать и то, что вместе с зажиточными крестьянами, открыто враждовавшими с советской властью, к кулакам могли быть отнесены и те неугодные власти сельчане, которые пытались защитить своё скудное имущество и запасы от отъёма властью, равно как и тот, кто, не возражая против зарождающихся колхозов, сам, однако, вступать в них не хотел. Тех, кто продолжал вести собственное хозяйство, избегая вступления в колхозы и совхозы, чаще всего называли словом «единоличник» — ведущий единоличное хозяйство.
По словам Марии Ильиничны Козиной (Грубовой), когда репрессии докатились и до Петровского, то из этого села, как и из других сёл и деревень, состоятельный народ стал уходить. И днём и ночью, караваны повозок по Белорецкой трассе тянулись в Китай. Служителей церкви арестовали, спастись удалось лишь диакону Миртову. В дороге диакон кормился тем, что кому то читал службы «за упокой», кому «за здравие», а кого и венчал. Одет он был хорошо, потому особого внимания, как служитель церкви и не привлекал.
Чтобы увидеть раскулачивание глазами крестьян, мы, в очередной раз воспользуемся уникальными текстами книги «Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в ХХ веке» Виктора Бердинских:
«… Крестьянину не так-то было просто отказаться от своей собственности, скота, инвентаря, земли, которая была нажита дедами и отцами … Коллективизация была в 1930-1931 годах. Кто не шёл в колхоз, облагали твёрдым налогом и одновременно начинали раскулачивать крестьян … Имеешь молотилку, жатку, плуг – ты кулак, и пошло – поехало. Да и была, видимо, установка такая для раскулачивания: не должно быть в деревне, чтоб не было кулака».
«В 1930 году стали раскулачивать людей, которые были трудолюбивы и жить стали позажиточнее, которые имели три-четыре коровы, две-три лошади. Бедняки им завидовали – самим работать не хотелось. Ведь чтобы иметь хозяйство, нужно трудиться. А трудолюбивых стали раскулачивать. И тогда было уму непостижимо, их голыми куда-то увозили в ссылки, а лодыри делили и тащили ихнее имущество: всё ломали, куверкали, уничтожали, в том числе увозили священнослужителей, уничтожали церкви и всё, что было в них. Веру гнали …».
«Самовольно никто не хотел в колхоз вступать. Затем все силой вошли. А рёву сколько было! Так переживали, что в больницу люди попадали из-за этого. Много людей раскулачили зря. У Василисы – труженицы всё забрали. Она поехала к Калинину, который подписал своей рукой, чтоб всё вернули – «отдать обратно». У Василисы брат сам сделал мельницу. Семья у них была большая, много сыновей. Вот он и решил смастерить своими руками, чтобы полегче было жить. Так его раскулачили и угнали в Сибирь. Ещё один пострадал – очень хорошо обделывал шкуры (овец, кроликов) и катал валенки, а затем менял на что-нибудь. Ведь не каждый мог хорошо валенки катать. Всех и сослали в Сибирь. Воровски они приезжали иногда, чтобы никто не видел. А потом затерялись где-то».
«Во многих деревнях негде было разместить правление, и чтобы заиметь помещение, власти принимали решение почти в каждой деревне кого-нибудь раскулачивать. И раскулачивали притом самых трудолюбивых и хозяйственных мужиков. Делали опись имущества, продавали его на торгах, а самого хозяина выселяли в Сибирь».
«… Когда второй брат в доме женился, места мало стало и расстраиваться начали. Братья начали дом строить. Кирпич на фундамент сами делали, обжигали. Только дом построили, как начали раскулачивать. Брату Павлу говорят – что, кулак! Он говорит, что дом сам строил, в колхоз вступать не буду, и всё! Приехали у него дом забирать. Да ещё не могут его разобрать-то, кидают брёвна сверху, они ломаются. А хозяин вышел и говорит: «Парни, вы ведь так всё изломаете». И объяснил, как надо дом разбирать. Вот сколько терпенья у человека! Вот какие раньше люди крепкие, душевные были!».
Из приведённых выше цитат мы видим, что процессы коллективизации и раскулачивания были связаны между собой самым тесным образом. Новая система государства не предполагала наличия на земле индивидуально живущих и индивидуально мыслящих людей. Людей, которые по своему усмотрению распоряжаются всем своим движимым и недвижимым имуществом, плодами своего труда.
На сайте жертв политического террора (смотри «Список сайтов в интернете с профильной информацией») нам удалось, по коренным фамилиям села Петровское, найти данные о некоторых лицах, родившихся как в Петровском, так и в ближайших к нему населённых пунктах, в отношении которых были применены репрессии.
В 1993-1995 годах в районной газете «Восход» была опубликована целая серия статей под общим названием «Возвратим доброе имя», в которых приводились данные по репрессированным жителям Ишимбайского района. Публикация этих списков стала возможна благодаря работе по реабилитации жертв репрессий. Работа по реабилитации была проделана Министерством Безопасности Республики Башкортостан совместно с республиканской Прокуратурой. Согласно тем газетным статьям, уже в 1989 году Министерством Безопасности была предоставлена информация о местах захоронения расстрелянных в Уфе на Сергиевском кладбище и территории, прилегающей к бывшей третьей пристани.
В главе 21 мы приводим поимённые данные, которые нам удалось собрать. Указанный нами, после года рождения, населённый пункт является либо местом рождения, либо местом проживания на момент ареста. Из приводимых данных видно, что пиковыми периодами арестов в Петровском явились 1931 и 1937 годы.
Авторы этой книги уверены, что приведённый нами список репрессированных петровчан и жителей соседних деревень далеко не полный, и эта тема, для более глубокого её освещения, подлежит отдельным серьёзным исследованиям.
К тому же, необходимо понимать и то, что репрессии подвергался не один человек, а наказание могло коснуться всей семьи. И если кто-то из членов семьи (например, взрослые дети), на момент ареста своих родных, проживали в другом, даже отдалённом регионе, то представители власти, если на то имелось предписание, «доставали» их и там. Расстояние не было помехой для выявления и ареста, неугодных режиму лиц.
Из приведённой в главе 21 информации, мы увидим, что к обвинённым применялись статьи из «семейства» 58-х статей УК РСФСР, в которых идёт речь о контрреволюционной деятельности. Чтобы лучше была понятна суть таких статей, мы укажем здесь выдержки некоторых из них:
«Уголовный Кодекс РСФСР от 1926 года, статья 58.10 (контрреволюционная деятельность):
«Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву, ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. ст. 58-2 — 58-9), а равно распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собою лишение свободы не ниже шести месяцев.
Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собою меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2.».
Статья 58.2: «Вооружённое восстание или вторжение с целью захватить власть: расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства союзной республики и, тем самым, гражданства Союза ССР и изгнание из пределов Союза ССР навсегда, с допущением при смягчающих обстоятельствах понижения до лишения свободы на срок не ниже трёх лет, с конфискацией всего или части имущества.»
Статья 58-1г.: «Недонесение о военных изменниках: лишение свободы на 10 лет. Недонесение на других граждан (не военнослужащих) преследуется согласно ст. 58-12.»
Статья 58-12: «Недонесение о достоверно известном, готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении: от 6 месяцев лишения свободы.».
Из приведённых статей УК следует, что наказанию подвергали не только лиц, обвинённых в контрреволюционной деятельности, но наказанию вполне могли быть подвержены все те, кто вовремя не донёс о возможно известных им фактах. Таким образом, своей жёсткой рукой, государство формировало «институт доносительства».
Осуждённые по статье «58» являлись «политическими» заключёнными. Им было запрещено селиться ближе ста километров от крупных населённых пунктов. Дополнительной мерой наказания могло быть так называемое «поражение в правах» — ограничение гражданских прав осужденных и членов их семей, например, ограничение в праве участия в выборах и голосовании, ограничения в поступлении на учёбу в ВУЗы и том подобное.
В 1937 году вышел Приказ НКВД СССР № 0447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Для вынесения приговоров были созданы так называемые «особые тройки НКВД», которые во внесудебном порядке, без вызова обвиняемого, и представителя его защиты, выносили приговоры, в том числе и к высшей мере наказания – расстрелу. Предписывалось приводить приговор в исполнение, обязательно сохраняя в полной тайне место и время исполнения приговора (расстрела).
Формулировка «реабилитирован» в отношении к репрессированным говорит о том, что гражданин полностью восстановлен в правах и репутации, ввиду ложного, либо неверного обвинения. Другими словами, по оценкам и нормам современного российского законодательства, все эти люди были лишены имущества, лишены права жить на Родине, и лишены самой жизни не заслуженно. Посочувствуем тем ушедшим людям и семьям, жизнь которых оказалась разбита таким способом. К тому же, большинство репрессированных были реабилитированы только посмертно!
Наиболее полная информация по гражданам, репрессированным в годы советской власти, хранится в региональных Управлениях Федеральной Службы Безопасности.
Священная с древних времён гора-шихан Тора-тау, стала тем местом, близ которого в 1948-1955 годах существовал спецлагерь особого режима № 0016 — одно из многочисленных подразделений ГУЛАГа. Информацию на этот счёт мы можем прочитать в интернет — заметке о проводимой в городе Уфе художественной выставке, посвящённой секретному лагерю (http://www.rg.ru/2012/09/25/reg-pfo/gulag-anons.html). Вот цитата:
«Считается, что после 1937-1938 годов репрессий в стране не было. Оказалось, что это не так, все было, факты, которые восстановили, открывают мрачные страницы отечественной истории. В лагере №0016, в котором работало до трех тысяч человек, добывали и гасили известь для строительства нефтехимического завода в Салавате. Он был окружен тремя рядами колючей проволоки. Сбежать отсюда не удалось никому. Каторжники были отрезаны от мира — ни писем, ни посылок им не полагалось. Все они были осуждены по печально известной 58-й статье. Поэтому рядом с политзаключенными работали и обычные уголовники».
Ещё на одном интернет-ресурсе, сайте общественно – политической газеты города Салавата «Выбор» (http://www.sgvibor.ru/istoriya-salavata/glava-1-kontingent) есть статья, в которой рассказывается о строительных работах, проводимых при создании города Салават. И, немалая часть текста уделена вопросу политических заключённых. Вот некоторые цитаты из этой статьи:
… «Смертность заключенных в салаватских лагерях ГУЛАГа превышала среднюю по стране. Люди умирали из-за несчастных случаев на стройке, из-за воспаления лёгких, осложнений после гриппа, так как приходилось выходить на работу плохо одетыми и обутыми, жить в слабо отапливаемы бараках, трудиться на стройках под открытым небом …
… С 1948 года в Салавате находилось пять лагерей системы ГУЛАГ. Все они имели общий режим. Лагеря каторжного режима располагались у шиханов, недалеко от Ишимбая» …
Есть ли сейчас в Петровском люди, которые если не сами были очевидцами репрессий в селе, то хотя бы что-то слышали о них? Оказывается – есть! Алексей Михайлович Ямщиков сообщил нам интересные моменты. Назвал и имена. Однако, из этических соображений полные имена мы указывать здесь не будем. Вот что он рассказал:
«Над селом были избранные смотрящие, их называли «тройка», можно сказать — как НКВД. Состояла «тройка» из трёх человек: К.Т., Ж.И. и Я.А. Последнего из них — Я.А., называли Андриханом, также имел прозвище «клоп» — он был ростом маленький.
Решение выносили только они, как поступить с провинившимися: вынести обвинение или помиловать. «Тройка» выносила решение кого раскулачивать. Андрихан устраивал торг по конфискованным товарам. Был сундучок, он вытаскивал, например чайник, называл начальную цену, и спрашивал: «Кто больше?!». Если кто первый отозвался и после трёх ударов молотка на большую сумму никто больше не отзывался, то товар забирал первый. А если не находились люди на ту или иную вещь, то эту вещь откладывали в сторону. Народу было интересно: а куда же девали эти отложенные вещи?
Были люди, раскулаченные этой «тройкой». И под раскулачивание попал Бахчёв. Народ был удивлён — его за что раскулачивать, ежели он имел одну корову и лошадь, правда у него ещё имелась пасека. А затем, народ начал шептаться, что с ним так поступили из-за мести: он не женился на одной девушке (хотя должен был!), являющейся сестрёнкой одного из этих трёх «смотрителей».
Предки К. Т. прибыли первыми в Бердышлу в первоначальную деревню. Также семья Лощёвых и Сухоруковых, тоже первые переселенцы. Где-то было их шестнадцать семей, с них и пошло».
Не один только Алексей Михайлович Ямщиков смог поведать нам семейные рассказы о том тяжелом периоде жизни села. Своими семейными историями поделилась с нами и Гагарина (Левашова) Полина Степановна:
«На улице Озёрки стояло три каменных дома братьев Левашовых (о них мы ещё упомянем в главе № 18 — примечание авторов). Однако, братьев было больше и один них являлся моим дедом. Но начну своий рассказ с более ранних времён, с отца этих братьев — Прокофия, то есть с моего прадедушки. У прадеда был хутор с землями недалеко от деревни Тимашевки, и называлось хутор Прокофьевка. Этот хутор выкупил неизвестный мне офицер и стал разводить там лошадей. В детстве, во время репрессий, я ездила смотреть этот хутор, мне тогда было около десяти лет, а я 1928 года рождения. Когда я приехала, то в хуторе оставался только один дом, в котором и жил этот офицер, который разводил лошадей. Прадеда моего репрессировали в то время. Под репрессию попали его дети, которые жили тогда в Петровском. У Левашова Прокофия были дети: старший — Еммануил, затем Терентий, Семион, Андрей, Лев, Никита.
Никита Прокофьевич — это мой дедушка, его дом стоял там, где сейчас проживает Екатерина Лукьяновна Кудисова (Сладкова). Этот дом трижды горел, то-то Екатерина Лукьяновна говорит, что когда вскрывали полы, то там горелая пшеница лежит (почти 100 лет она там лежит!) Никите принадлежала маслобойка и кузница, а после его ареста всё перешло в колхоз «имени Ворошилова». Другие сыновья Прокофия жили в тех трёх каменных домах: это Еммануил и Семион, а имя третьего брата пока под вопросом. Ещё один сын Прокофия проживал по Почтовой улице, сейчас на этом месте стоит дом под номером 50, и в нём проживает Фахреева Роза Нуриахметовна (район ямы улицы).
Как рассказывали, семья Прокофия относились к грамотным людям, особенно отличался грамотностью его сын Лев — он числился писарем. В доме у него было очень много книг, во время репрессии книги спускали в подвал и там прятали. Кого не успели арестовать, те уезжали в сторону Магнитогорска.
Деда моего, Никиту Прокофьевича (он 1870 года рождения) раскулачили в 1931 году. В начале держали в Петровске, в подвале НКВД. Я, уже в наше время спускалась в этот подвал, там очень холодно в летнее время и окошечко маленькое. Дед мой был сослан в Томск, а затем в Нарынский (Нарьянский) край. Умер он там же в 1933 году.
Один из братьев, Терентий, говорил сельчанам во время репрессий: «Вы все вечерами ходили гулять под гармонь, а я вечно вкалывал, то маслобойку крутил, то в кузницу бежал, а теперь пожинаю такие горькие плоды за свои труды!».
К теме раскулачивания, мы ещё вернёмся в своей книге, когда в главе об окрестностях Петровского будем рассказывать о совхозе Аси-Ялан.
В дополнение к историческим фактам, добавим, что в 1991 году вышел Закон Российской Федерации № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий», на основании которого, производится реабилитация лиц, подвергшихся раскулачиванию и членов их семей.
Но не только рядовых граждан накрыла волна репрессий. Преследованию подверглись и высшие государственные и военные деятели. В числе прочих пострадал и герой гражданской войны, чья армия освобождала село Петровское от белогвардейских сил — Василий Константинович Блюхер. Легендарный маршал, кавалер Ордена Красного Знамени (за номером «1»), Ордена Красной Звезды (также, за номером «1»), был арестован в 1938 году. После многочисленных допросов он скончался в Лефортовской тюрьме города Москвы.
Перед тем, как перейти к следующей главе, мы приведём рассказ, который нам поведала Гафифа Бареевна Мустафина (девичья фамилия Ахметшина). Всю свою трудовую жизнь Гафифа Бареевна прожила в селе Петровское. Этот рассказ из реальной жизни поможет Вам, уважаемый читатель, проследить ход событий на примере отдельно взятой, не простой судьбы. Итак, вот этот рассказ:
«Нас у мамы было четверо детей, я воспитывалась у бабушки с дедушкой, одного она отправила на Кавказ, и при себе оставила двоих.
Когда я была совсем маленькая (мне было больше трёх лет), я бегала как беспризорница, ободранная, грязная. Моя мама жила вся в заботах, и ей не хватало времени, чтобы уделять внимание и давать тепло своим детям. Я помню, как меня обняла чужая женщина, а я обрадовалась, что нашла маму, и она сходила к моей маме Миниуре, мол: «Дай мне эту девочку Гафифу, у тебя же трое, тебе тяжело, а я одна!». Так я жила с трёх лет у посторонней тёти, даже до сих пор не знаю, как её звали.
В 1931 году я уже воспитывалась у дедушки с бабушкой. Дедушку звали Ахмятша, а бабушку звали Хумер абий. Было у них четыре сына: старший Заки Валиди, Габдулбарий — мой папа, Габдульрауф и Габдульхяй.
В 1930 году они жили в Утякове, попали под раскулачивание, и их отправили на Верхний Урал. В 1931 году их отпустили, и они приехали в Кузяново к моей маме. Какое-то время они жили с мамой, а у мамы своих детей трое! Мой папа — Габдулбарий в 1931 году умер от простуды. Маме было тяжело! В деревни люди отнеслись с добром к бабушке с дедушкой, помогли им дом купить. Продала им дом женщина по имени Зухра. Дом был маленький, под ногами не было полов, сразу начиналась земля. В доме были только нары и печка. На нарах бабушка с дедушкой всегда читали намаз. Помню, как они по утрам до рассвета пили чай, и мне хотелось к ним присоединиться, я громко покашливала. Они посчитали, что у меня болит горло, дали мне ложку мёда. Я от страха прекратила кашлять, а они, — но вот, надо было давно дать.
А когда, за своей семьёй, приехал брат моего отца дядя Рауф (он в то время работал в коммунхозе в Уфе), он забрал и меня с собой. У него было своих пятеро детей. Вот так я уехала в Уфу в 1932 году.
Помню, как я ходила в школу Тукаева, это с 1932 по 1935 год. А начала я учиться вместе с двоюродной сестрой со второго класса, потому, что в первом классе не хватало парт. Ещё помню, как пошла за водой, и у меня улетел талончик, вырвало ветром. Как мне попало от снохи, пришлось заплатить и выписать новый талон.
Когда я закончила четыре класса, меня снова привезли в Кузяново в свою семью, к маме и к своему братику и сестрёнке. Мне жалко было их, ведь они не видели ничего хорошего, что пришлось мне видеть. Я братика отмою, приодену, а мне говорят:
— Ну вот, привела в человеческий вид братика.
В 1937 год нас дедушка отправил с бабушкой в гости к Закие апе, она жила в Буранчино (за Перегонным), а посёлок находился за Ишимбаем. Дедушка планировал за время нашего отсутствия выложить камнями полы в избе. В деревне не все могли позволить себе полы из-за бедности.
Мы с бабушкой обрадовались, и с удовольствием ушли в гости. Гостили дня четыре, и вдруг у бабушки на душе стало тревожно, почувствовала беду. И она решила, что надо возвращаться домой. Обратное расстояние нам снова предстояло пройти пешком до деревни Кузяново. Правда с Салихова до Кузянова дорога была прямая, и на пути повстречали кузяновскую женщину, и она нам сообщила об аресте деда Ахмятши.
У бабушки и до этого сердце болело, и тут резкое сообщение, вот она и потеряла сознание. Когда бабушка пришла в себя, мы побежали домой. Мы не знали — откуда у нас появилась сила, мы, то бежали, то шли, то снова бежали. Помню бабушкины слова, она сказала, если дедушка будет дома, я тебе двадцать копеек дам.
Когда мы добежали и вошли в дом, деда не было, полы камнем выложено на половину, на нарах лежали щепки для самовара и два кусочка сахара.
Деда арестовывать приехал сам председатель сельсовета Шарипов Базгий абый, и Курбан абый, коммунистический деятель.
— Ну хазрат абый, собирайтесь, видишь как мы тебя уважаем, что тарантас пригнали.
Перед выходом из дома дед попросил разрешения почитать намаз, ему разрешили.
Нам сват рассказал, как над ними издевались в тюрьме, сватом был Сиардяр из Сайраново, его тоже арестовали в то время. Когда деда спросили о Сиардаре, знает ли он его, дед Ахмятша ответил, что не знаком. Пытали деда расспросами и при его сыновьях.
Сиардяр рассказывал о них потом, он видел, как пытали их. Он также слышал, когда их ночью уводили на расстрел. Это был 1937 год, декабрь месяц.
Я жила то с бабушкой, то уходила к своей маме. Моя жизнь продолжалась. Продолжая учёбу, я ходила в школу из Кузяново в Макарово. А это 15 километров. Домой возвращалась на выходные. Жила на квартире, за квартиру надо было платить пять рублей, этих денег не было, хозяйка была строгая, а её муж — дедушка, был знаком с моим дядей Заки Валиди. И в честь дружбы с дядей шёл на хитрость, брал у бабки деньги и отдавал мне, эти деньги я снова отдавала ей, как от себя.
Помню, что в 8 классе мама не хотела меня пускать в школу. Я брала 18 картошек, в день 3 картошки, и чуть муки, всё это подвешивала как рюкзак и уходила на неделю в школу.
Один раз, когда вернулась, дома вообще ничего не было, ни картошки, ни муки. И мама мне сказала: «Всё я устала, иди доченька на работу на Алатау коров доить, я договорилась с председателем колхоза Тагировым».
Время было весеннее, коров ещё в горы не выгоняли, помню, что я доила коров. А через какое-то время приехали учителя со школы, узнать причину моего отсутствия на занятиях. Приехал сам директор школы Усманов Зия абый, и завуч школы Бурангулов Камиль абый. Я же была гордостью школы, отличницей. Они все знали, что я племянница Заки Валиди, только я сама не знала, кто я.
Они узнали причину, почему я бросила школу, и сказали:
— Нет, ты не будешь бросать учёбу! Мы тебя, как отличницу, возьмём на школьное обеспечение: будешь два раза в день питаться в школе, пусть будет гороховый суп, картофельный, всё ж что то, чем ничего. От уплаты за учёбу тоже освобождаем.
Я помню, мама платила двухмесячную зарплату, кажется, отдавала пятнадцать рублей. Чем сама питалась и чем кормила детей — представления не имею!
Они меня забрали сразу с собой. Директор у меня спрашивает, если ли у меня родственники. Я отвечаю: «Нет у меня никого кроме мамы, раньше были».
— А кто у тебя были?
Я ответила: «Дедушка Ахмятша хазрат».
Долго они смеялись, а я и не догадывалась, что нельзя добавлять и произносить слово хазрат. А кто твой отец, я ответила: «Габдулбарий». Я не понимала обстановку того времени, не знала что можно говорить, а что нельзя. Тогда дядя Габдульхяй ушёл за границу в Турцию. Нашу семью долго терроризировали за дядю.
Я закончила среднюю Макаровскую школу десятилетку и выпускной был с 21 на 22 июня в ночь. Выпускались у нас три класса. Директором был Усманов Зия абый, заведующий Бурангулов Камиль абый. Учителя были: Усманов Ахат абый по географии; по истории Назия апа; а Исямбай абый и его жена по химии, может по биологии, уже семьдесят лет прошло, немного путаюсь.
В моём классе было тридцать два учащихся, из них пять девочек, это Хумеря, Сажидя, Нафугя, Аклимя и я. Остальных ребят полностью в течение двух лет забрали на фронт. Из них вернулись только Камиль Ямагузин, Даутов Амир, Шаяхметов Галий, Кадыров Галий, он только в прошлом году умер. Я, наверное, сейчас одна из живых. Вот если ещё в Уфе Хумяря Сагидулина жива, то может нас двое тогда. Я не знаю о ней.
На выпускном мы со всеми учителями и выпускниками веселились, танцевали, пели. Было весело. Откуда-то взяли единственную бутылку шампанского, досталось, наверное, всем по капли, но было не забываемо!
После выпускного мой друг Камиль Ямагузин проводил меня до Кузяново. В то время моя мама работала в детском саде поваром, и я, зная, что там есть скамеечки, направились с ним туда. Хорошо помню, что у скамейки росли сирень, рябина, и мы сидели под ними. Сидели, разговаривали не о чём. Мы с Камилем дружили с восьмого класса.
И вдруг, в четыре часа ночи объявили из рупора «Началась война». Мы не могли вымолвить и слово. Ужас охватил нас! Мне стало плохо с сердцем.
Когда мы прощались, Камиль впервые поцеловал меня. Это поцелуй был первым и последним с ним. Камиля в 1942 году забрали на фронт, на фронте он получил звание майора, он и в школе был отличником.
Нас отправили на Алатау, закрепили к старикам, они нас всему учили, например, косить, копны делать. Кормили в лесу, где мы и ночевали. Когда немцы подошли к Москве, мы убежали домой, подумав — лучше дома умирать, настолько мы были наивными.
В 1943 году я закончила курсы бухгалтеров в техникуме города Бирска, и тут же была назначена бухгалтером Кузяновского сельпо, а в 1945 году я вышла замуж за Мустафина Сагита Валеевича, он в то время был председателем леспромхоза в Сайранове. В 1946 году я родила дочь. Затем мы переехали в Петровск, и вся моя трудовая деятельность прошла в Петровском. С 1949 по 1969 года я была старшим бухгалтером райпотребсоюза, хотя за период работы наша организация не раз переименовывалась, она называлось и сельпо, и загот конторой. Райпо, относилась к Макарову, затем к Петровску, затем к Ишимбаю. В 1977 году я уехала в город с выходом на пенсию, но из-за загазованности вернулась обратно в Петровск и продолжала здесь работать по 1983 год. Работала в райпо, уже находясь на пенсии, но не бухгалтером, а кем назначат.
Мой муж также работал бухгалтером в райпотребсоюзе и умер прямо на работе за столом. Это было в 1959 году. На руках у меня оставались четверо детей: старшему одиннадцать лет, а младшему три месяца. Одна дочь Мензиля, сейчас работает в Уфе инженером в проектном институте. Вторая дочь Марьям, диспетчером железнодорожных путей. Встречаться приходиться редко — живёт далеко. Одному сыну – Рифу шестьдесят три года, он живет в Тюмени, дальнобойщик. Ну и младшему — Риму пятьдесят шесть лет, живём с ним в одном городе Ишимбае, он мне во всём помогает, всегда рядом.
После учебы в 1942 году я была у подруги Волгограде и работала там какое-то время медсестрой. И вот недавно, через военкомат меня наградили медалью «Красной звезды». Когда в 2014 году я лежала в больнице, на мой День рождения, 5 августа, мне звонят в эту больницу и извещают: «Вам ваш подарок к девяностолетию как, в больницу принести?».
А я спрашиваю: «А от кого подарок?». Мне отвечают: «От Путина В.В.!».
Я даже не поверила! Когда вернулась из больницы, мне принесли большой букет цветов, подарок — одеяло в упаковке, поздравительное письмо написали. Я так обрадовалась, что мне подарок от Путина и от Рустама Хамитова. Мне было очень приятно!».
Выстояло село Петровское в годы революций 1905 и 1917 годов. Пережило гражданскую войну, голод, коллективизацию и репрессии. Не явилось ли всё это подготовкой к ещё более серьёзному испытанию, закалкой перед таким сражением, которого ещё не бывало в мире раньше? К великой битве, от которой содрогнётся весь мир? Близилась Вторая мировая война…
Лица, подвергшиеся репрессиям.
Ахмадеев Галиахмет Мухаметдинович, 1902 г.р., село Петровское Макаровского района; председатель колхоза «Октябрь»; образование начальное, беспартийный; арестован 23.03.1933 г; обвинён по ст.: 58-7, 58-10; приговор: лишение свободы на 3 года; реабилитирован 25.05.1989 г.
Батманов Андрей Ефимович, 1911 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник колхоза «Октябрь»; образование начальное, беспартийный; арестован 23.03.1933 г. (по другому источнику 22.03.1933 г.); обвинён по ст.: 58-7, 58-10; приговор: лишение свободы на 3 года; реабилитирован 25.05.1989 г.
Бегунов Александр Алексеевич, 1906 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 31.07.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Бегунов Антон Алексеевич, 1899 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 3 года; реабилитирован 06.06.1989 г.
Брайцев Фёдор Евсеевич, 1891 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 22.02.1931 г.; обвинён по ст. 58-10; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 15.06.1989 г.
Бренер Иосиф Абрамович, 1869 г.р., село Петровское Макаровского района; сторож амбулатории райздравотдела; образование начальное, беспартийный; арестован 08.07.1941 г.; реабилитирован 02.08.1941 г.
Горский Тимофей Григорьевич, 1887 г.р., село Петровское Макаровского района; заведующий ларьком и столовой в зерносовхозе; образование незаконченное среднее, беспартийный; арестован 10.12.1930 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-13; приговор: высшая мера наказания; расстрелян 15.01.1931 г.; реабилитирован 26.04.1989 г.
Горсков Андрей Потапович, 1894 г.р., село Петровское Макаровского района; неграмотный; беспартийный; колхозник; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст. 58-10, 58-11; приговор: к лишению свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Горсков Константин Тимофеевич, 1914 г.р., село Петровское Макаровского района; столяр Горторга; неграмотный, беспартийный; арестован 21.02.1938 г.; обвинён по ст. 58-2, 58-10, 58-11; приговор: к лишению свободы на 10 лет; реабилитирован в ноябре 1958 г.
Гусев Дмитрий Кузьмич, 1860 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 18.07.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Гусев Иван Фёдорович, 1909 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Гусев Ксенофонт Тимофеевич, 1890 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; неграмотный, беспартийный; арестован 14.04.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 16.08.1989 г.
Гусев Пётр Дмитриевич, 1897 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 18.07.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 7 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Гусев Сергей Дмитриевич, 1886 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 7 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Гусев Фёдор Тимофеевич, 1884 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; неграмотный, беспартийный; арестован 14.04.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 10 лет; реабилитирован 16.08.1989 г.
Егоров Анатолий Михайлович, 1901 г.р., село Петровское Макаровского района; без определённых занятий; образование незаконченное среднее, беспартийный; арестован 29.03.1937 г.; реабилитирован 05.09.1938 г.
Ефросинин Николай Назарович, 1885 г.р., село Петровское Макаровского района; беспартийный, неграмотный, колхозник; арестован 22.02.1931 г.; обвинён и осужден по ст. 58-10; приговор: к лишению свободы на 5 лет, реабилитирован 15.06.1989 г.
Жиляев Кузьма Константинович, 1887 г.р., село Петровское Макаровского района; образование начальное, беспартийный; кассир колхоза имени Ворошилова; арестован 06.04.1937 г.; осужден по ст. 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 10 лет; реабилитирован в декабре 1960 г.
Жиляев (вариант – Желяев) Мирон Петрович, 1890 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 10.08.1933 г.; обвинён по ст.: 58-8, 58-10; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 16.11.1989 г.
Иванов Павел Семёнович, 1872 г.р., село Петровское Макаровского района; рабочий совхоза № 10; беспартийный; арестован 08.07.1941 г.; реабилитирован 02.08.1941 г.
Левашев (вариант — Левашов) Александр Варламович, 1903 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник (по другому источнику – колхозник); неграмотный, беспартийный; арестован 24.12.1932 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 3 года; реабилитирован 03.11.1989 г.
Левашев (вариант — Левашов) Андрей Прокопьевич (вариант — Прокофьевич), 1885 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник, образование начальное, беспартийный; арестован 10.12.1930 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-13; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 24.04.1989 г.
Левашев (вариант — Левашов) Варлам Филиппович, 1871 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 22.02.1931 г.; обвинён по ст. 58-10; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 15.06.1989 г.
Левашев (вариант — Левашов) Иван Варламович, 1899 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 14.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Левашев (вариант — Левашов) Никита Прокофьевич, 1870 г.р., село Петровское Макаровского района; арестован в 1931 году; сослан в г. Томск; скончался в 1933 г.
Левашев (вариант — Левашов) Семен Никитович, 1907 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 14.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Левашев (вариант — Левашов) Степан Никитович, 1909 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.07.1931 г; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Лонягин Матвей Ильич, 1867 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 14.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Магазейщиков Григорий Филимонович, 1904 г.р., село Петровское Макаровского района; красноармеец 654 СП, 148 СД; образование начальное, беспартийный; арестован 07.08.1942 г.; обвинён по ст. 58-16; приговор: высшая мера наказания; расстрелян 14 .08.1942 г.; реабилитирован 08.10.1992 г.
Малятов Антон Герасимович, 1876 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; образование начальное, беспартийный; арестован 10.12.1930 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-13; приговор: к лишению свободы на 6 лет; реабилитирован 26.04.1989 г.
Малятов Семен Антонович, 1913 г.р., село Петровское Макаровского района; проживал в г. Свердловск, студент Уральского индустриального института; арестован 04.05.1942 г.; осужден 17.10.1942 г.; мера наказания — 8 лет исправительно-трудовых лагерей.
Мельников Арефий Никитович, 1884 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 18.07.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Мельников Константин Фёдорович, 1870 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; образование начальное; арестован 10.12.1930 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-13; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 26.04.1989 г.
Морозов Гордей Григорьевич, 1892 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; образование начальное, беспартийный; арестован 14.04.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 8 лет; реабилитирован 16.08.1989 г.
Морозов Григорий Константинович, 1861 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 01.06.1931 г.; обвинён по ст. 58-10; приговор: ссылка на 3 года; реабилитирован 25.05.1989 г.
Морозов Игнатий Григорьевич, 1906 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Морозов Павел Григорьевич, 1883 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 16.08.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 5 лет; реабилитирован 06.06.1989 г.
Никитин Степан Иванович, 1886 г.р., село Петровское Макаровского района; священник; арестован 20.01.1930 г.; обвинён по ст. 58-10; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 28.08.1989 г.
Никольский Николай Александрович, 1860 г.р., село Петровское Макаровского района; священник; арестован 29.01.1932 г.; обвинён по ст. 58-10; приговор: ссылка на 3 года; реабилитирован 18.08.1989 г.
Новиков Григорий Михайлович, 1884 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 22.02.1931 г.; приговор: обвинён по ст. 58-10; приговор: лишение свободы на 3 года; реабилитирован 15.06.1989 г.
Пресняков Григорий Трифонович, 1897 г.р., село Петровское Макаровского района; приговорен: в 1931 г. к спецпоселению — Башкирская АССР, Караидельский р-н; снят с учета 03.09.1946 г.
Пресняков Даниил Трифонович, 1890 г.р., село Петровское Макаровского района; рабочий совхоза «Красная Башкирия»; неграмотный, беспартийный; арестован 14.071931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: ссылка на 3 года; реабилитирован 21.12.1962 г.
Пресняков Трифон Михайлович, 1870 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 20.08.1930 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-13; приговор: высшая мера наказания; расстрелян 05.11.1930 г.; реабилитирован 25.12.1989 г.
Слепнев Порфирий Степанович, 1886 г.р., село Петровское Макаровского района; колхозник колхоза «Октябрь», образование начальное, беспартийный; арестован 23.03.1933 г.; обвинён по ст.: 58-7, 58-10; приговор: лишение свободы на 3 года условно; реабилитирован 25.05.1989 г.
Сухоруков Демьян Ильич, 1889 г.р., деревня Бердышла Макаровского района; колхозник; неграмотный, беспартийный; арестован 24.04.1931 г.; обвинён по ст.: 58-10, 58-11; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 16.07.1989 г.
Хлынцев Николай Афанасьевич, 1888 г.р., село Петровское Макаровского района; единоличник; неграмотный, беспартийный; арестован 12.11.1933 г.; обвинён по ст. 58-9; приговор: лишение свободы на 5 лет; реабилитирован 12.06.1989 г.
Худанов Яков Иванович, 1877 г.р., село Петровское Макаровского района; работал «Рыбтрест» Комсомольского района, госрыбинспектор; проживал: Комсомольский р-н, с. Нижне-Тамбовское, ДВК; арестован Комсомольским ГО НКВД 9 октября 1937 г.; приговорён: «тройка» при УНКВД по ДВК 17.02.1938 г.; обвинён по ст. 58-10 УК РСФСР; приговорён к высшей мере наказания; расстрелян 18.03.1938 г.; место захоронения — город Хабаровск; реабилитирован 17.02.1961 г.; постановлением президиума Хабаровского краевого суда дело прекращено за отсутствием состава преступления.