Периоды страшного голода.
Не успел народ оправиться от бед, принесённых революцией и гражданской войной, как пришла новая напасть – голод! Несмотря на всю трагедию и огромный масштаб голода, эта тема была не самой популярной, в её освещении отечественной историей советского периода. И авторам не удалось на момент написания этой книги выявить достаточный и исчерпывающий объём информации на тему голода, затронувшего весь район в целом и село Петровское в частности.
Процитируем, далее материалы сайта https://ru.wikipedia.org из статьи о голоде в Башкирии в 1921-1922 годах:
… «В Башкортостане голод начался в феврале 1921 года и охватил значительное население — 2—2,5 миллиона человек. В годы голода население Башкортостана сократилось на 650 тысяч человек или на 22 %. Подобного массового голода в истории края никогда не было, в народе известен как «Большой голод» (башк. Ҙур аслыҡ)» …
… «Непосредственно по территории Башкортостана долгое время проходил фронт Гражданской войны, с обеих сторон были отмечены массовые случаи мародёрства, грабежей и других преступлений против мирного населения. К примеру, по подсчётам правительственной комиссии только в трёх кантонах (Тамьян-Катайском, Бурзян-Тангаурском и Кипчак-Джетировском) пострадавшими оказались 100 тысяч дворов, были уничтожены 5377 хозяйств, до основания разрушено 2826 жилищ, 50 тысяч человек вообще не имело хлеба. Большая часть скота была реквизирована в годы войны или пала от бескормицы в засушливом 1920 году. Национализация лесов в 1918 году лишило возможности также заниматься традиционными кустарными лесными промыслами. Были разрушены производительные силы сельского хозяйства.
В 1918—1920 гг. происходила продразвёрстка, которая из Башкортостана по существу выкачала все продовольственные ресурсы, особенно из районов с преимущественным проживанием башкирского населения, объявленного «контрреволюционным». Летом 1920 года к власти в Башкирской АССР пришли некомпетентные в местных вопросах люди из других окраин страны, которые решили произвести продразвёрстку любой ценой, забирали весь урожай и даже семена. К началу февраля 1921 года было реквизировано на территории Уфимской губернии — 13 млн. пудов зерна и фуража, 12 тыс. пудов сливочного масла, 12 млн шт. яиц; на территории «Малой Башкирии» — 2,2 млн пудов зерна, 6,2 тыс. пудов сливочного масла, 39 тыс. голов крупного и 82 тыс. голов мелкого рогатого скота, 2,2 тыс. пудов мёда.
Подавление повстанческого движения 1918—1921 гг. (в том числе Бурзян-Тангауровского, Бураевского и Вилочного восстаний), сопровождалось широкомасштабным террором, грабежами, конфискациями имущества, изыманием продовольствия у башкирского населения.
В 1921 году в Поволжье разразилась засуха, средняя урожайность зерновых культур сократилась до 2,1 пуда с десятины. Несмотря на это в 1921 году из Уфимской губернии было вывезено по железной дороге 685,3 тысячи пудов хлеба, а в 1922 году — свыше 1,5 миллиона пудов и примерно столько же водным путём» …
… «В Башкортостане голод начался в феврале 1921 года и охватил значительное население — 2—2,5 миллиона человек. Наиболее пострадало население горно-лесных и горно-степных регионов, которое занималось преимущественно скотоводством и лесными промыслами.
Для населения лучшим хлебом стал «зеленый» — из лебеды и других трав, худшим — с примесью коры деревьев. Питались собаками, кошками, крысами, воронами, лягушками и другими, выкапывали из земли остатки прошлогодней мерзлой картошки, коренья.
В июне 1921 года в Бирском уезде и Усерганском кантоне вспыхнули голодные бунты, были убиты местные чиновники и коммунисты.
В некоторых кантонах были зафиксированы случаи людоедства. Распространились эпидемии сыпного тифа и других болезней.» …
… «В годы голода население Башкортостана сократилось на 650 тысяч человек или на 22 %. Численность башкир и татар уменьшилась на 29 %, а русских — на 16 %. Значительно увеличилось количество детей-сирот. Распространились эпидемии.
В 1921—1922 годах исчезло 82,9 тысячи крестьянских хозяйств, количество рабочих лошадей сократилось на 53 %, крупного рогатого скота — на 37,7 %, овец — на 59,5 %. Посевные площади уменьшились на 917,3 тысяч десятин (на 51,6 %).
Голод подорвал производительные силы сельского хозяйства, на восстановление которых потребовались долгие годы. В этих тяжелых условиях в Башкирской АССР позже, чем в других регионах началось восстановление народного хозяйства и к началу массовой коллективизации оно не было завершено».
Как вспоминала Мария Фёдоровна Сладкова (девичья фамилия – Ефросинина), родившаяся в Петровском в 1915 году, во времена голода, она с братьями и сёстрами (а их в семье было всего 12 человек!) приходила на мельницу и с разрешения мельника, соскабливала со стен мучную пыль. После, эту пыль перемешивали с истолчённой лебедой и из полученной «муки» выпекали хлеб. Стоит ли говорить о том, что все упавшие на стол крошки, также, аккуратно сметались в ладошку и отправлялись в рот?
В очередной раз, обратимся к статье Игнатьева В. Л., «Родного края истоки», в газете «Восход», № 128 от 24.10.1987 г., где он пишет: «Засуха погубила и без того малые посевы 1921 года. Не уродилось ничего. Голод».
Руководство страны принимает решение помочь Башкирии хлебом и овощами:
«Населению Башкирии выделяются крупные суммы денег, организуются сотни детских домов. 25 тысяч детей эвакуируются в другие губернии для прокормления. Организуются специальные отряды. Штаб питательного отряда № 5 располагался в с. Петровском. Отряд имел 23 столовых, расположенных в Янурусово, Кияуково, Бердышлах, Ишеево и других деревнях. Очень тяжелое время было. Так С.Н. Гагарин вспоминает: «По деревне ходили толпами нищие. Помню, подошёл к нашему окну молодой парень лет 24-х и руку протянул: «Дайте хлеба». Мы говорим: «Нет ничего». Он кивнул головой, повернулся и упал. Когда к нему подошли, он был мёртв. Так и стоит этот парень перед моими глазами до сего дня».
Голод двадцатых годов сопровождался таким заболеванием, как тиф. Кудисова (Сладкова) Екатерина Лукьяновна рассказывает:
«1921 год — время голода и тифа. Первая жена Лукиана (моего отца) умерла в 1921 году. Осталось у него четыре дочери, вскоре одна из них умерла. И отец взял в жёны мою маму, ещё восемнадцатилетней. Первые дети все умирали, было их много. Затем мой брат Николай выжил, а далее и я родилась. Как бабушка рассказывала про Лукиана, мол: «Возьми лошадь, и сбрось свою жену в яму». А всех умерших от тифа увозили в яму, которая находилась у речки, у нынешней фермы, за мостом. Вот там и есть место захоронения. Умерших от тифа не хоронили на кладбище, а увозили в ту самую яму. А то, что трактор в восьмидесятых годах наткнулся на трупы в конце улице Первомайской, так там и было первоначальное кладбище, по эту сторону оврага. Сейчас здесь огороды…
В Бердышле кладбище открылось также в 1921 году на песчаной горе, а до этого хоронили в Тимашевке, на том месте, где раньше стояла их деревня. В Бердышле в 1921 году открыл кладбище Лащёв Кузьма, похоронив здесь свою дочь Анастасию. Затем умерла жена Могильникова Петра Алексеевича. Звали её Салманида».
Изначально, Кузьма Лащёв вёз хоронить свою дочь на кладбище в Тимашевку, однако по дороге, у его телеги сломалось колесо. И он решил похоронить дочь здесь же, чуть отступив от дороги. Отсюда кладбище и стало разрастаться вверх по холму, словно по воле Бога.
Но, пережив голод 1921-1922 годов, стране буквально через десять лет придётся ещё раз столкнуться с этим страшным явлением. Снова обратимся к сайту https://ru.wikipedia.org:
… «Разруха, экономический хаос, кризис власти после Гражданской войны вызвал новый массовый голод в 1921—1922 годах. Этот голод стал первым в зарождающемся СССР. Региональные и локальные проблемы с продовольствием и голод среди отдельных слоёв населения, вызванные различными факторами, периодически возникали и в течение 1923—1931 годов. Второй массовый голод в СССР разразился в 1932/33 гг. в период коллективизации — тогда от голода и болезней, связанных с недоеданием, погибло около 7 млн человек» …
… «С 1927−1929 годов советское руководство начинает разрабатывать комплекс мероприятий по переходу к сплошной коллективизации сельского хозяйства. Весной 1928 года Наркомземом и Колхозцентром РСФСР был подготовлен проект пятилетнего плана по коллективизации крестьянских хозяйств, согласно которому к 1933 году предполагалось объединить в колхозах 1,1 млн хозяйств (около 4 %). В Резолюции пленума ЦК ВКП(б) от 10 июля 1928 года «Политика хлебозаготовок в связи с общим хозяйственным положением» указывалось что, «несмотря на достижение 95 % довоенной нормы посевных площадей товарный выход зернового производства едва превышает 50 % довоенной нормы». В процессе доработки этого плана процент коллективизации изменялся в большую сторону, и в утверждённом весной 1929 года пятилетнем плане предусматривалась уже коллективизация 4−4,5 млн крестьянских хозяйств (16−18 %)» …
… «Согласно исследованиям доктора исторических наук В. Кашина, в ряде регионов РСФСР и, в частности, в Поволжье массовый голод был создан искусственно и возник «не из-за сплошной коллективизации, а в результате принудительных сталинских хлебозаготовок». Данное мнение подтверждают очевидцы событий, говоря о причинах трагедии: «Голод был потому, что хлеб сдали», «весь, до зерна, под метелку государству вывезли», «хлебозаготовками нас мучили», «продразвёрстка была, весь хлеб отняли». Сёла были ослаблены раскулачиванием и массовой коллективизацией, лишившись тысяч репрессированных хлеборобов-единоличников. В Поволжье комиссия ЦК ВКП(б) по вопросам хлебозаготовок во главе с секретарем ЦК партии П. П. Постышевым постановила изъять запасы хлеба у единоличников и хлеб, заработанный работниками колхоза. Под угрозой репрессий председатели колхозов и руководители сельских администраций были вынуждены сдать практически весь произведенный и имеющийся в запасах хлеб. Это лишило регион запасов продовольствия и привело к массовому голоду. Аналогичные меры были приняты В. М. Молотовым и Л. М. Кагановичем на Украине и Северном Кавказе, что вызвало соответствующие последствия — голод и массовую смертность среди населения.
При этом следует отметить, что план хлебозаготовок на 1932 год и объём реально собранного государством зерна были значительно меньше, чем в предыдущие и последующие годы десятилетия. Фактически суммарный объём отчуждения зерна из села по всем каналам (заготовки, закупки по рыночным ценам, колхозный рынок) уменьшился в 1932—1933 годах примерно на 20 % по сравнению с предыдущими годами. Объём экспорта зерна был сокращен с 5,2 млн тонн в 1931 году до 1,73 млн тонн в 1932-м. В 1933 году он ещё снизился — до 1,68 млн тонн. Для основных зернопроизводящих районов (Украины и Северного Кавказа) квоты по объёму заготовок зерна в течение 1932 года неоднократно снижались. В результате, например, на Украину пришлась лишь четверть всего сданного государству хлеба, тогда как в 1930 году её доля составляла 35 %. В связи с этим С. Журавлев делает вывод, что голод был вызван не ростом хлебозаготовок, а резким падением сбора зерна в результате коллективизации» …
… «Масштабы случившегося могут быть оценены лишь приблизительно. Голодом была охвачена территория около 1,5 млн км² с населением в 65,9 млн человек.
Наиболее силен был голод в районах, которые в дореволюционное время были наиболее богатыми по количеству производимого хлеба и где был наиболее высок процент коллективизации крестьянского хозяйства.
Голодом в большей степени было поражено население деревни, чем городов, что объяснялось мероприятиями советской власти по изъятию хлеба в деревне. Но и в городах было значительное число голодных: уволенных с предприятий рабочих, вычищенных служащих, получивших особые паспорта, не дающие права на продовольственные пайки» …
… «Относительно масштабов голода, «вызванного насильственной коллективизацией», существует официальная оценка, подготовленная Государственной Думой РФ в изданном 2 апреля 2008 года официальном заявлении «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР». Согласно заключению комиссии при ГД РФ на территории Поволжья, Центрально-Черноземной области, Северного Кавказа, Урала, Крыма, части Западной Сибири, Казахстана, Украины и Белоруссии «от голода и болезней, связанных с недоеданием» в 1932—1933 годах погибло около 7 млн человек, причиной чему были «репрессивные меры для обеспечения хлебозаготовок», которые «значительно усугубили тяжелые последствия неурожая 1932 года». Объективно урожай в 1932 году был достаточным для предотвращения массового голода» …
Деревня голодала. А на неё надвигались тучи новой напасти – репрессии.